"Николай Сказбуш. Октябрь " - читать интересную книгу автора

В тот день ждали Коваля, но он не приехал.
Тимош хорошо знал безотказную исполнительность кузнеца и невольно
встревожился.
"У соседей трусили", - вспомнились слова Ковали.
С теткой Мотрей своими опасениями не делился и она ему словом ни о чем
не обмолвилась, но у обоих было одно на душе. Тимош угадывал это по
беспокойным взглядам; по ее необычно порывистым движениям. Пока еще тянулся
сутолочный день, пока шумливая Наталка мелькала перед глазами, тревога
отступала, было легче. Но едва затих неугомонный девичий голос, едва
скрылись Моторы за поворотом, докучливые думы овладели парнем.
- Если завтра Коваль не приедет, сам пойду в город.
- Тимоша! - позвала из-за тына Люба.
- Что ж ты меня в ворота выпроваживаешь, а сама через огороды бегаешь?
- Так никого ж нету!
- Значит, для людей, а не для нас стараешься? Что люди скажут!
- А ты думаешь, бабе легко? Сама не знаю, что делать. То боюсь каждого,
таюсь, го готова любому в лицо крикнуть...
- Уходи. Я приду к тебе. - Тимош терпеть не мог жалостливых разговоров.
Не хотел видеть ее такой, по-бабьи растерявшейся.
Она перепрыгнула через тын, прижалась к нему:
- Нет, не уйду. Пойдем по улице гулять.
- Дурная!
- Ну и дурная, ну и пусть.
- Не надо, Люба, - его испугала несвойственная ей взбалмошность.
Рассудительная, разумная женщина, которую он начинал уже уважать, уходила,
терялась, а вместо нее появлялось какое-то новое, бездумное, безрассудное
существо.
- Уходи от него, - уговаривал Тимош, - сейчас же, сегодня. - Тимош
говорил так, будто этот он был там, в хате, ждал ее, угрожал, - уходи. Я уже
хорошо зарабатываю. Я заберу тебя. Снимем свою хату. Будем вместе. - Тимош
забыл, что убежал из города, бросил завод, что нет у него ни хаты, ни гроша
за душой. Он говорил не вникая в смысл слов, лишь бы успокоить се.
А ей ничего другого и не нужно, только бы понимал!
Преобразилась сразу, защебетала, лицо засияло по-девичьи. Девчонка,
девчонка - подхватить на руки и понести!
Он нес ее легко, бережно, не замечая ничего вокруг; его радовало и
удивляло, что Люба такая маленькая, белая, нежная; смотрел на нее так, как
не смел смотреть в первые встречи. Она не противилась, но и не отвечала на
ласки, с непонятной тревогой вглядывалась в его лицо.
- Боюсь тебя. Нашей любви боюсь. Не равные мы!
Не слушая, он ласкал ее, но она упрямо повторяла:
- Старая я против тебя. На целый годочек старшая.
Тимоша забавляли ее опасения:
- Старая! Да ты девчонка, совсем девчонка! - он целовал ее с большим
жаром, а Люба следила за ним все с той же непонятной грустью, будто со
стороны смотрела, как он целует.
- Ой, ничего ты не знаешь про наш бабий годочек!
- Мы будем жить хорошо, - прижался он губами к ее плечу.
- Наш деревенский век короткий. Жизнь у нас злая. Только глаза
откроешь, уже и конец!