"Николай Сказбуш. Октябрь " - читать интересную книгу автора

потом, смекнув, что дело проиграно, скрылся. Но большинство рабочих -
кадровых и поездников - поднялось на стачку.
Суровые, озабоченные, но спокойные, шли они группами, держась друг
дружки, смотрели прямо перед собой - это был взгляд людей, которые знают, на
что решились. В их движениях, скупых, деловитых, угадывались люди простые,
основательные, не способные на озорство, на бессмысленный бунт, люди,
дорожившие работой, семьей, по самой сущности своей глубоко мирные, но
доведенные до отчаяния, до предела.
Они не бросали станков, не бросали работы - они вынуждены были отойти
от них, стать на защиту своих товарищей, своего права.
Тимош, наслышавшись с детства о стачках пятого года, о ленских
событиях, думал о схватках, баррикадах.
Но все произошло иначе. Солдаты не вышли из казарм, стражники не
появились на заводской площади, не последовало арестов.
Даже начальство, - когда рабочие вышли на завод, - не заглядывало в
цехи, не шумело, не тревожило людей. Что происходило на заводе? Почему
притихли хозяева, почему притаилась охранка?
В полдень на заводском дворе появился маленький кривоногий человек с
тупым носом, смышлеными быстрыми глазками. Без шапки, в распахнутом куцом
пиджачке, в опорках на босу ногу - по всему видно, было, человека оторвали
от дела, погнали па скорую руку. Мелкой рысцой пересек он заводской двор,
громыхая деревянным ящиком, ни на кого не глядя, шаркая ногами, бормоча под
нос:
Самоварщики-тики, Самогощики-щики...
Достав на ходу из ящика молоток, принялся выстукивать и осматривать
забор. Обнаружив, наконец, подходящую слабинку, опустил ящик на землю, стал
перебирать инструмент, разглядывая и любуясь каждым:
Самоваршики-щики,
Самогонщики-щики,
Политурщики-щики.
Перебрав весь инструмент, остановился на широком до блеска отточенном
долоте, сбросил пиджак, засучил рукава рубахи и, вооружась долотом и
молотком, принялся за дело. Крякая, щурясь, чмыхая тупым носом, колотил
молотком, то и дело отводя долото, отворачивая щепу.
Так, громыхая на весь завод, долбил он дыру - один посреди пустыря,
маленький тупоносый угрюмый человечек:
Политурщики-щики,
Самогонщики-щики.
Долбил и долбил, пока не прорубил в заборе небольшое прямоугольное
оконце.
- Отето усе, - буркнул он, складывая инструмент.
Тимошу, глянувшему мимоходом на тупоносого человека, и в голову не
могло прийти, что расправа с забастовщиками была уготовлена.
Наутро ворота проходной крепко захлопнули, пропускали по одному через
низенькую калитку - не согнешься, не пройдешь - отбирали по списку,
составленному начальством.
Прочим - расчет, под мобилизацию.
Деньги выплачивали с улицы, не пропуская на завод, - кассир выдавал их
в дыру, прорубленную тупоносым человечком в заборе.
Тимоша Руденко приказано было пропустить, - года его под мобилизацию не