"Николай Сказбуш. Октябрь " - читать интересную книгу автора

одобряли, - страх перед новым не был свойственен этим людям. Но о чем
все-таки тревожился Ткач? Был ли это пустой страх?
Тимошу трудно было разобраться в чувствах и мыслях старика, а тем более
разделить их - он сам пришел на завод с новым потоком и жил в нем, как рыба
в воде. Не желая сознаться самому себе, Тимош также не одобрял Тараса
Игнатовича. Поездники, "гусятники" - как мог он так говорить! Такие же
рабочие, как и все, и если не видеть всей этой широкой массы, не принять, со
всеми ее нуждами, требованиями, горестями, со всей необъятной и именно
поэтому замечательной, радостной широтой - как же тогда работать, как жить!
Он до того увлекся своими размышлениями, что и не заметил, как перешли
к основному, ради чего собрались и кто-то вдруг спросил его:
- Руденко, скажи насчет ваших - на стачку пойдут?
- Пойдут! - отозвался он, не задумываясь и только уж потом осознал всю
ответственность сказанного. Отступать, сомневаться было поздно.
- Пойдут, - уверенно повторил он.
Вскоре стали расходиться. Кудь, Ткач и оратор, неизвестный Тимошу,
остались решать вопрос о связи с другими заводами. Тимош и Сашко
возвращались вместе.
- Раньше, до разгрома, у нас на заводе хорошо было, - рассказывал
Сашко, - кружки были. Механик прежний - Петров - душевный человек, с
молодежью занимался. Мы и треугольники прошли и Некрасова читали, и
Коцюбинского "Фата моргана" и Горького. А сейчас все заглохло, в своем соку
варимся. Только Ткач и Кудь держат завод, а то бы совсем захлестнуло.
Сашко задумался. Уже прощаясь, проговорил:
- Слышал я, на Ивановке кружок есть.
- На Ивановке? - встрепенулся Тимош.
- Да. Слышал - студенческий.
- Студенческий! - недоверчиво протянул Тимош, вспомнив о Мишеньке
Михайлове.
- Да, собственно, кружок-то рабочий, но по наукам студенты занимаются,
которым поручено. Говорят один там есть - товарищ Павел.
- Павел?
- Да. Хорошо бы нашим ребятам примкнуть.
- Хочешь, узнаю! - воскликнул Тимош.
- Узнаешь?
- Да. У брата спрошу. У Ивана. Наверно, он знает.
- Думаешь, знает? А, впрочем, спроси. Так ему прямо и скажи: трудно у
нас на заводе. Много народу нахлынуло разного. Темнота. Так прямо и говори.
Нам надо прямо говорить.
- Скажу, Сашко. Иван свой человек, поймет.
Пора было домой. Товарищи расстались.
В этот вечер прибавилось еще новое в думах Тимоша. Раньше он считал,
что общее, это только на заводе - заводские дела, рабочие интересы,
взаимоотношения в цехе, с хозяевами. Тут он готов был уже действовать
сообща. Но теперь возникало иное - общность в чувствах и мыслях, потребность
духовной близости с товарищами, решение всех самых насущных и самых сложных
вопросов, всего, что возникает перед молодым человеком.
Тут не требовалось уже подчиняться, единство достигалось иным - тем
неумолимым и заманчивым, загадочным и великим, что именуется будущим. Их
общая будущность заставляла решать вместе все основные законы бытия, законы