"Николай Сказбуш. Октябрь " - читать интересную книгу автора Тимош вошел в хату в самом конце разговора. Приезд брата взволновал не
на шутку - младшенький обхаживал его со всех сторон: и так заглянет, и этак, и рукав пиджака разгладит, и картуз двадцать раз переложит с места на место, и все расспрашивает: надолго ли, да что в Питере, и когда, наконец, в старое гнездо вернется. - Парубок. Па-арубок! - восклицает Иван, разглядывая младшенького. - Да он хоть куда - казак. Да вы поглядите, мамаша, казака вырастили! - Ну, уж, - смущенно отзывается Прасковья Даниловна, но ей приятно, что хвалят младшенького, и она торжествующе посматривает на старика: слыхал, мол, ворчун неугомонный? - Батько сказывал, работаешь? Тимош хотел было ответить привычно и не без гордости "на оборонном", но почему-то на этот раз звонков слово застревает в горле: - Работаю. На станке. - На станке! Здорово. Пробы сдавал? - Да нет, пробу не сдавали... - Это как же? - подивился Иван, - ставят казака за станок и пробы не требуют? - Штамповщики, - не выдержав, вмешивается в разговор старик, - зачем им проба. - Тарас! - недовольно одергивает его жена. - А что, Тарас. Правду говорю. Нажал на педаль, раз-два, готово. - Ну, штампы бывают разные, - неодобрительно перебивает отца старший сын, - подогнать иной штамп - нужно настоящим мастером быть. Пуд соли съесть. Иная деталь попадется... сейчас на одну деталь сел. Не завод, а штамповка оборонная. И мастеровой такой же пошел, понабирали с бора по сосенке. Ни закалки настоящей нет, ни сознания. - Неверно вы говорите... - нахмурился Тимош. - Неверно? Не видал, кого набирают? Настоящего рабочего человека в окопы угнали, чтобы вас дураков хомутать не мешал, а всякий сброд понабирали, поездников, "гусятников", которым свой кабан или хромая корова дороже нас с тобой. На нас плюют и к нам же от фронта прячутся. Вот какие нынче штамповщики пошли. Раньше, бывало, рабочий школу проходил, пять лет в котле варился, пока наше рабочее звание заслужит. Пока до винтика дойдет, сам тыщу раз обточится, отшлифуется. А сейчас понагнали пацанов педали нажимать. - Нет, батько, ты неправ. И у нас в Питере на оборону работают, да никто рабочего дела не пропивает. Нигде так, как в Питере, не зарабатывают, а своего никто не забывает. - Так у вас там путиловские, а у нас беспутиловские. - Неверно, батько. Не говори. Сам знаешь: человек сердится - добра не скажет. И Тимошку напрасно облаял. - А ты что его защищаешь? Ты меня со старухой защищай. Столичный! - Э, батько, вы маму нашу старухой не называйте. Женщина она у нас совсем еще молодая, в полной силе и, по-моему, по-столичному, вполне красавица, - Иван обнял Прасковью Даниловну, по-мальчишески ласкался к ней. - Ну, я вижу, все вы тут красавицы собрались. Один я урод в семье, - насупился Тарас Игнатович. - А про Тимошку вот что я тебе скажу. И тебе, |
|
|