"Николай Сказбуш. Октябрь " - читать интересную книгу автора

честью. Только просила. Так делают все. Все кругом выпрошено, присвоено или
даже украдено. А что же я сделала дурного? Нам нужно место в жизни, хоть
самое маленькое. Ты смелый, сильный, ты завоюешь нам наше гнездышко. Но
нужно ведь с чего-то начать. Ты даже не понимаешь, что такое человек без
места! Надо просить? Ну и что ж, черт с ними. Пусть уступят немножко, по
старым связям, ради памяти моего отца, ради того, что они должны ему, а
может, и просто уворовали. Они очень многим обязаны нам, пусть заплатят хоть
капельку.
Тимош смотрел па маленькую ласковую руку и не мог сердиться на нее.
- Я не пойду в конторщики - никогда. И никогда не стану кланяться и
просить. Не говори мне больше ничего об этом.
- Какой ты жестокий. Ну хорошо. Не нужно. Посидим просто так. Помнишь,
как шли мы с тобой тогда полем? Мы были детьми, правда?
Зина вбежала в комнату с дымящейся кастрюлей в руках.
- Мир? Ну, вот и отлично. Ах, девочки и мальчики, какие мы все
чудесные, хорошие, когда сидим рядышком и не царапаем друг друга коготками.
У меня слезы на глазах от счастья и дыма - она поставила кастрюлю на
серебряный поднос.
- Вот, мои дорогие, суп с чудесной засыпкой: мучная азбука. "А", "Б",
"В", "Г", "Д"- специально для учащихся воскресных школ.
Она наклонилась к подруге:
- Не плачь, глупая. Все будет отлично. Он окончит учительскую семинарию
или даже землемерный, вы снимете уютную квартирку на Заиковке, а я устроюсь
повивальной бабкой в ближайшем родильном доме. Ну, что еще может быть
прекраснее? - И снова бросилась хлопотать у стола.
- Вы изучали когда-нибудь политическую экономию, Тимош? Нет? Напрасно.
Там все это прекрасно описано. Там совершенно ясно сказано, почему мы вас
эксплуатируем и почему вы нас сбросите к черту. Хотела бы на это
посмотреть, - она подвинула тарелку Тимошу. - Не обращайте внимания на мою
болтовню, Тимош. Не думайте, что только у тех тяжело на душе, кто угрюмо
молчит. Ну, вот, пожалуйста, любуйтесь, - Зина с укором поглядела на
подругу. - Дорогая, салфетки в приличном доме подают не для того, чтобы
вытирать слезы. Ох, это мне вырождающееся дворянство! Вот хлеб, Тимош. Хоть
вы уж будьте настоящим человеком.
Она потчевала гостей, а сама не притронулась к тарелке.
- Знаете, когда наглотаешься этого керосинового духа или печного угара,
всей этой проклятой стряпни!..
Так с большим или меньшим успехом они занимались каждое воскресенье.
Иногда случались гости, порой приходилось перебираться в кухню - это не
меняло положения - закон божий оставался законом божьим и требовал возлюбить
друг друга, как самого себя, а "пифагоровы штаны" оставались пифагоровыми
штанами и требовали математического обращения с треугольниками.
Тимош и "начальница" встречались все чаще, все нужней становились друг
другу. Он не мог ни о чем подумать, чтобы не вспомнить о ней, ничего не мог
представить себе без нее, она стала неотъемлемой частью всей его жизни. Они
больше не говорили о заводе, о месте в жизни, каждый как мог по-своему
отстаивал свое...
Однажды она не явилась на занятия.
- Начальница расхворалась, - шутя пояснила Зина, - придется нам с вами
на свой страх продолжать уроки.