"Николай Сказбуш. Октябрь " - читать интересную книгу автора Не без горечи вспоминал он, как приветствовал его в литейне старый
формовщик: - Здрастье-пожалуйста: кирпа кверху, картуз набекрень. А под картузом что? Прошел месяц. Дома Тимоша считали уже заправским заводским. Прасковья Даниловна не могла на него налюбоваться, старалась во всем угодить, и Тарас Игнатович, переменив гнев на милость, то и дело обращался к нему: "сыночек", "любый мой", "Тимошенька". А Тимошенька, исправно занимаясь заводскими делами, все думал о далеком Крыме. То примерещится неведомое бескрайнее море, то сказочные горы возникнут, а чаще всего знакомые очи с опущенными ресницами, девичье хрупкое плечико. 4 Осенью, в условленный день она не пришла. - Ну и что ж - пусть! Тем лучше. - Тимош уверял себя, что выбросил вон из головы кисейную барышню. И, расправясь с кисейной барышней, почувствовал себя так легко и свободно, что без труда обошел все кварталы, примыкавшие к городскому саду, в котором они виделись в последний раз. Бродил по улицам до тех пор, пока знакомая дорога не привела к высоким, крашенным светлой краской воротам. Прошелся раз-другой вдоль решетчатого забора, ладно сложенного из квадратных брусьев, заглянул в окна барского особняка и вернулся домой несколько успокоенный - должно быть, потому, что выбросил кисейную барышню из головы. уже его на скамье, вскочила и побежала навстречу. - Почему вы не пришли? - Я был. - Неужели не могли подождать? - Я ждал. - Не могли прийти на другой день, на следующий? Если по-настоящему... если я по-настоящему дорога вам! Тимош почему-то не решился признаться, что работает па заводе, не имеет возможности разгуливать в будние дни. Дома, на своей улице он гордился званием заводского, а тут, в ее присутствии, устыдился своего рабочего положения. Из глубины храма доносилось приглушенное тягучее пение - Тимош не различал слов, относился безразлично ко всему, что происходило за тяжелыми, окованными дверьми, но подруга его с затаенной тревогой напряженно к чему-то прислушивалась. На крыльце толпился народ, из притвора то и дело выглядывали господа, наряженные в черные длиннополые сюртуки с белыми цветами, приколотыми на груди, к ограде подкатывали и отъезжали кареты. Голоса в храме все более возвышались, переливаясь, под самыми сводами, чей-то негромкий расплывающийся тенорок провозглашал молитвы - седенький священник, в серебряной потемневшей ризе свершал обряд венчания. Но все, что творилось там, в глубине храма по-прежнему проходило мимо Тимоша отчужденно, не затрагивая его. А девушка прислушивалась все с большей тревогой и ожиданием. Наконец, когда стали выходить из церкви и долго-сдерживаемый непокой и |
|
|