"Николай Сказбуш. Октябрь " - читать интересную книгу автора

слезы, Наталка. Тимош едва поспевает за ней.
- Сюда... Да хоть к Любке, будь она неладна. Давай к Любке - хата
пустая, до утра перебудешь.
Но и на Любкином дворе Наталка не успокоилась:
- Ой, нет и сюда прийдут. Эта вражина, любкина соседка, выкажет. Чует
сердце, выкажет. Идем, я провожу тебя в Глечики, до Мотора-гончара - хороший
человек. До света сховает. А там на сорок первую версту. Товарные поезда на
стрелке останавливаются. Утром я узнаю, расспрошу у людей, прибегу
рассказать.
Но узнавать и расспрашивать не потребовалось - Мотора-гончар и без того
уже знал все: Хому арестовали, в военном городке забрали людей, захватили и
того человека, с которым встречался Тимош. Мотора-гончар не советовал ему
откладывать до утра, вызвался довести до сорок первой версты и устроить на
проходящий поезд.
Они выбрались уже из Глечиков, вышли на лесную тропку, когда вдруг в
стороне хрустнула ветка, мелькнула тень. Проводник Тимоша настороженно
оглянулся. Однако он тотчас успокоился. Наталка Мотора преградила им дорогу:
- Прощай, Тимошенька! Не думай про меня плохое!
- Прощай, сестричка. Смотри, маму береги. И без тебя хватит ей горя.
- Все сделаю, что скажешь. Не забывай, Тимоша! Ну, дай же хоть обниму
на прощание.
Тимош обнял названную сестричку. Мотора-гончар стоял, опираясь на
палку, смотрел в землю.
...Вскоре он, так же опираясь на палку, стоял на насыпи сорок первой
версты и смотрел вслед удаляющемуся поезду.


16

Чуть свет Тимош был уже в городе; сердце забилось сильнее, когда он
увидел улицы, заполненные рабочим потоком. Без труда угадывал в их рядах
"поездников", вчерашних крестьян и тут, в городе, когда минувшие дни были
уже за плечами, глядя на этих людей, не привычных еще к сутолоке, не
утративших еще широких медлительных движений, придерживающихся друг дружки,
как чумаки в дороге, Тимош подумал вдруг о Моторивке.
Завтра и она отдаст своих людей заводам! Девчата поговаривают уже о
канатном, мужики поглядывают на стекольный; хоть добрых двадцать верст до
него, но жизнь подгонит. Ему представилась вдруг хата Порфила Моторы, того
самого Моторы, что побывал в Токио или Нагасаки, - хата под железом,
вспомнился необычно просторный и глубокий погреб во дворе тетки Мотри, в
который лазил он за глечиками для Наталки, вспомнились разговоры о том, что
через Моторивку собирались проводить чугунку и тогда и хата под железом, и
необычно вместительный для рядового крестьянского хозяйства погреб, и
тесовые пристройки - "галерейки" - все приобрело новое значение: Моторивка
готовилась принять дачников по примеру других, ближайших к городу сел. Ни
леса, ни зеленые долы, ни холмы и высокие могилы не могли укрыть ее, спасти
от распада; еще год-другой - и по ее дорогам потянутся возы, нагроможденные
всяческим панским добром, и ее женщины поплетутся шляхом с корзинками на
коромысле и станут перекупками, одни разбогатеют, другие разорятся, кто
вернется с фронта, а кого угонят в Сибирь...