"Николай Сказбуш. Октябрь " - читать интересную книгу автора

крепкий. Но на этот раз долго не мог уснуть, роились думы в разгоряченной
голове - то возникает вдруг девичье лицо, то пригрезятся травы весенние над
рекой и руки белые, поднятые к небу. То вдруг глянет на него суровое,
измученное лицо солдата - кровь запеклась на устах.
...А дома, что? Там, в городе, у Ткачей? Почему не приехала Прасковья
Даниловна? Политик!
Сейчас он видит себя маленьким-маленьким, беспомощным хлопчиком,
брошенным на дороге. Налетели стражники на село, побили, порубали людей,
запалили крестьянские хаты. Женщина упала на шляху, кровь на лице, ручейком
струится из раны.
- Мама!
Тимош вздрагивает всем телом. Открывает глаза - глубокое небо над ним и
звезды. "Возок" горит ясными огоньками. Да, здесь - "Возок", а в городе -
Большая Медведица. Всего полсотни верст и уже - Медведица. По-разному люди
живут, по-разному на небо смотрят. Вот, он пробыл тут много дней, достаточно
много для того, чтобы понять: ничего не узнал об этих людях, от которых
родился на свет, с которыми одной жизнью жил. Разлучила их судьба, оторвала,
так и не вернулся! Сейчас он знает каждую хату вокруг, что где в хате стоит,
косу в руки возьмет - не опозорится, за плугом пойдет. Но все равно ему
трудно, он выполняет работу, как послушный ученик, - у него уже другая
дорога.
Почему он все время думает об этом? Все об одном? Порой ему кажется,
что он знает все думы их - чего умом не доберет, сердцем почует, душой
угадает. Что же тревожит его, где та черта, которую он так и не переступил?
Как представляют они себе завтрашний день, как примут его, поднимутся на
борьбу? Быть им вместе в этой борьбе, значит и понимать друг друга нужно
по-братски. Не только, что где в хате стоит, но и что за тысячу лет вперед
думается. Солнце, ведь одно над головой, их общее солнце!
Знает ли он так людей?
Ему трудно здесь, трудно привыкать к селянской жизни, а вот они, из
этих деревень, приходят к ним на завод, принимают их бытие, их рабочее дело,
разделяют судьбу, становятся рабочими.
И тут вдруг впервые подумал: им, ведь так же трудно свыкаться с новым,
кинуть родную хату, клочок насиженной, кровью и потом пропитанной земли,
вековые навыки и уклад, крестьянского бога и корову и отправиться в город,
пройти проходную, сменить поле на цех, плуг на станок. Вставать до первых
петухов, чтобы успеть отмахать десяток верст на чугунку, до гудка добраться
в город, а потом к полночи вернуться домой, а то и за полночь. Зимой чугунка
от морозов остынет, застрянет в метелях - валяйся, Грицько, на
железнодорожных полатях, привыкай к рабочей доле! Хорошо, если до света
дотянешься до хаты - поездники!
Как же объединить их всех под одним солнцем?
И так же впервые представился ему завод не просто соединением каменных
коробок-цехов, не замкнутым предприятием, обнесенным забором, отгороженным,
а крепко спаянным человеческими жизнями глубоко уходящими корнями во все
стороны необъятной земли.
...Вдруг ему почудилось, что скрипнула оконная рама, кто-то легко
спрыгнул на траву. И все стихло. Черное небо сверкало звездами над головой,
село спало и только где-то над рекой гукали и пели неугомонные девчата.
Тявкнула на краю села собачонка, за ней другая. И уже вся улица