"А.Скалдин "Странствия и приключения Никодима Старшего" (доревол. проза) [H]" - читать интересную книгу автора

тебе что-нибудь поинтереснее.
Но не только "что-нибудь поинтереснее", но и самого С. мне увидеть не
удалось. Через два дня я получил от него записку: "Не приходи ко мне, у
меня на квартире засада, из Петербурга приходится удирать".
В двадцатые годы Скалдин жил в Царском Селе, переиме-нованном в Детское.
Дошло до нашего времени несколько свидетельств о том, что он посещал
"последний царско-сельский салон", который был явным анахронизмом,
островком культуры и духовности в море жестокости, безразличия и
угнетенности. Собирались у Валентина Кри-вича, поэта, мемуариста, сына И.
Анненского. "В Аннен-ском-Кривиче прочно связались в единое целое хорошие
ли-тературные традиции, сокрушительное острословие, "ве-чера Случевского"
и ранний "Аполлон", - писал об этих вечерах один из регулярных
посетителей.- Сохранил он сочность чувств и военную выправку, - опекун
рукописных издателей, амфитрион литературных чаепитий, кладезь анекдотов и
рог сатирического изобилия, энтузиаст рос-сийского слова и верный
блюститель "заветов милой ста-рины".
На встречах бывали жившие в Царском Ф. Сологуб, Ива-нов-Разумник,
Рождественский, Петров- Водкин, Алексей Толстой, Э. Голлербах.". Но салон
просуществовал недол-го. В один прекрасный день явился агент чека,
переписал фамилии всех посетителей и долго со скрытой угрозой допрашивал,
зачем и для чего собираются. Салон закрылся. Продолжать было бы слишком
большим риском".
Неизвестно, что в эти годы писал Скалдин, но печа-тал - для заработка -
маленькие детские книжки. В 1929 году вышла 14-страничная для детей
младшего возраста книжка "Чего было много", в 1930-м "За рулем", в 1931-м
"Колдун и ученый". Были, кажется, и другие.
О дальнейшей его судьбе несколько строк находим в книге Иванова-Разумника
"Тюрьмы и ссылки": "Арестованный за народнические симпатии (отец был
крестьянин) и за зна-комство со мной, Скалдин тщетно доказывал следствию,
что никаких симпатий к народничеству не питает, хотя и живет в Детском
Селе, в двух шагах от "главного идеоло-га народничества", но не был у него
полтора или два года... Скалдин отправился на пять лет в ссылку в
Алма-Ату". В другом месте в той же книге приводится и дата ареста: январь
1933 года. О последнем десятилетии его жизни совсем ничего не известно.
Когда переиздаваемый нами роман приобретет подобаю-щую ему известность и
признание - а это непременно случится, - о Скалдине разыщут много новых
фактов. Тем более что есть где искать - например, в архивах Г. Ивано-ва и
В. Кривича. А пока приходится удовлетвориться этой, весьма краткой, однако
самой первой когда-либо написанной биографией выдающегося писателя.
Недавно автору настоящего предисловия довелось испы-тать приятное чувство,
какое мы испытываем, найдя сотоварища или союзника по убеждениям.
Эмигрантский писатель Борис Фальков, один из немногих читавших роман
Скалдина, сказал о нем в интервью журналу "Стрелец":
"Уверен, что книга эта отмечена гениальностью". Интер-вью заслуживает
того, чтобы процитировать его полнее:
"...или вот замечательный писатель Скалдин. Последний, к сожалению, ничего
не говорит подавляющему большин-ству читателей. Собственно, мне тоже лишь
повезло: я его узнал благодаря чистой случайности. Его книжку я обнару-жил
в библиотеке племянницы Аскольдова... Ей уже около ста лет. Скалдин
принадлежал к кругу петербургских фило-софов, частенько заходил в дом