"Ант Скаландис. Непорочное зачатие Касьяна Пролеткина (Авт.сб. "Ненормальная планета")" - читать интересную книгу автора

красные ручейки затекали на бордово-черную лепешку под суперботом и
собирались лужицами вокруг его опор.
Писсяусы как будто бы совсем не обращали внимания на Касьяна, а он
стоял, широко расставив ноги, с абсолютерами в обеих руках и ждал
дальнейшего развития событий.
И ему снова повезло. Черный провал в надмирные сферы разверзся как раз
в двух шагах от того места, где он стоял, и Касьян успел подстрелить трех
лохматых гигантов, которые, не сделай он этого, могли бы свалиться в
бездну раньше него. Из колодца, в который прыгнул Касьян, не было видно
красного неба Хортеситы, и не потому, что края его уже сомкнулись, -
просто, пересекая плоскость черноты, падающий попадал в небытие. Чутьем
старого галактического волка Касьян почуял чудовищное искривление
пространства - порядка миллионов риманов. А когда катаклизм завершился, и
капитан Пролеткин ощутил на своем теле направленную силу гравитации, а под
ногами нечто достаточно твердое, он решился, наконец, разорвать
первозданный мрак небытия светом мощной лампы своего любимого фонаря на
внутриядерных батарейках, переделанного им в свое время из габаритной фары
межпланетного танкера, и обнаружил себя внутри не совсем правильного
эллипсоида, образованного тонкой полупрозрачной пленкой, оказавшейся на
поверку необычайно прочной и упругой, за которой во всех направлениях
маячило нечто неопределенно-красное, влажное и дышащее. Пытаться разорвать
пленку лучом абсолютера было бы не только нетактично по отношению к
пожравшей Пролеткина планете, но и просто опасно, тогда как в маленьком,
услужливо предоставленном ему эллипсоиде было достаточно уютно. И
проанализировав свои ощущения, Касьян лег на пол (сила тяжести четко
разграничивала пол и потолок в его новом доме), подложил под голову
рюкзачок, вытащив из него все твердые предметы, засек время по хронометру
и загасил фонарь. Касьян умел погружать себя в сон усилием воли, поэтому
никогда точно не знал, ощутил ли уже желание спать, или еще нет. Но когда
через двенадцать часов он проснулся, то с поразительной ясностью осознал,
что не хочет не только есть, но даже пить. Еще через двенадцать часов у
него так и не появилось желания ни есть, ни пить, ни спать - ничего! А еще
через двадцать четыре часа, просидев почти все это время в темноте и
размышляя, он понял, что больше у него не будет никаких плотских желаний
отныне и присно, и вовеки веков. А за стенками эллипсоида едва уловимо
шевелилась непонятная жизнь, и было почему-то такое чувство, что эллипсоид
растет, хотя на глаз он совершенно не изменялся, и Касьян знал почему:
потому что он растет вместе с эллипсоидом. Как это можно было чувствовать,
Касьян объяснить не мог. Касьян многого не мог объяснить в своем
теперешнем положении, но в главном его гипотеза подтверждалась: он
находился в центре эмбриона, псевдоэмбриона, как он назвал его, и
отделенный от всего мира прозрачной стенкой загадочного эллипсоида, Касьян
оказался вне времени, то есть в его организме приостановились все
процессы, кроме высшей нервной деятельности. Сердце, впрочем, билось, как
всегда, и дыхание было, но потребление кислорода упало почти до нуля,
приборы показывали, что Касьян выдыхает практически тот же состав
атмосферы, который вдыхает. А снаружи, судя по всему, жизнь текла в своем
обычном темпе.
И капитан Пролеткин вычислил, что срок его заключения равен, таким
образом, девяти месяцам. Подобно Сервантесу, он решил не терять времени. У