"Сергей Синякин. Феникс (Повесть)" - читать интересную книгу автора

вокруг суетятся, враз тебя вместе с мослами схавают.
Поэтому недуги свои Захар от команды тщательно скрывал, ради того и
водочки в компании не гнушался принять, но только он один знал, как тоскливо
сжимает сердце жесткая рука костлявой.
Пришлось вставать, принимать кардофен и прочую пакость, выписанную
знакомыми лепилами. Подумал немного, достал из холодильника коньяк, в
сомнении посмотрел его на свет - но пить раздумал.
Вернувшись в комнату, Захар сразу почувствовал недоброе.
Сквознячком потянуло по полу, холодя босые ноги. А откуда ему,
спрашивается, взяться, сквознячку, если форточки он всегда тщательно
прикрывал, а балконная дверь и вовсе никогда не открывалась?
- Кто здесь? - хрипло спросил Захар, останавливаясь в дверях.
- Свои, - послышался странно знакомый голос.
- Свои ночью дома сидят, - проворчал Захар, осторожно шаря взглядом по
комнате и одновременно нащупывая нож в кармане халата. По старой воровской
привычке он с ножом никогда не расставался, даже на улицу брал с собой, хотя
бы и перочинный; игрушка вроде, а в умелых руках - смертельное оружие. Если,
конечно, владеть им умеешь. Нож был на месте, и Захар, сжав ручку, осторожно
сунулся в комнату.
Шагнул - и замер в бессильном и злом изумлении. Да и любой бы над собой
всякий контроль потерял - в кресле, по-хозяйски скрестив ноги, сидел,
недобро щурясь и сутулясь, Геннадий Михасенко, которого еще позавчера
вечером на стрелку с ангелами отправили.
Но не видно было, чтобы смерть ему особенно повредила. Михасенко лениво
курил сигарету, поигрывал блестящим пистолетиком и ждал, когда Захар немного
придет в себя и разродится необязательным и оттого глупым вопросом.
Но Захар до этого не унизился и оскорбленную добродетель лепить не
стал. И здоровкаться с покойником не стал. Кто же с покойниками
здоровкается? Покойники в могилках лежать должны, чего они по чужим
квартирам, суки, шастают?
- Не добили тебя, выходит, мои пацаны? - спросил он, кончиками пальцев
гладя в кармане халата нож и расчетливо прикидывая, как ему этого фраера
отвлечь немного. Секунды, а может, и доли какой малой не хватало трезво
оценивавшему свои шансы Захару. - Прямо не верится даже. Как это ты
ускребся?
- Твои костоломы свое дело хорошо знают, - сказал Михасенко
хрипловато. - Пристрелили, как ты и приказывал. Только промашка у тебя
маленькая вышла. Ангелы на небе меня пожалели. Взяли и на разборку с тобой
отпустили. Говорят, не по-божески ты со мной обошелся. Ну что, давай баланс
подводить, Захар?
- Мучить будешь? - независимо поинтересовался Захар, хотя все существо
его, все тело трусливо задрожало при мысли о боли. Кто-кто, а тело его,
ломанное БУРами да штрафняками, знало, что это такое - боль.
- Зачем? - удивился гость. - Мучают, когда узнать что-то хотят. Как ты,
например. А я про тебя все знаю: и с кем ты работаешь, и кто ваш общак
держит, и куда нар-коту привозят. Ты вот деньги для питерских жуликов искал,
так? Не нужны они тебе, Захар. И тебе самому уже не нужны, и питерцам без
дела. Не будет у них наркоты, бригада их, мною шлепнутая, перед Господом
нашим за свою торговлю пакостную оправдывается, а наркотики милиция
конфисковала и уничтожила. Вот и твоя торговля кончилась, Захар! Увольняю я