"Сергей Синякин. Феникс (Повесть)" - читать интересную книгу автора

документы. Достав их, он принялся знакомиться с собой. Теперь он был
Аксеновым Николаем Андреевичем. Что ж, это имя было ничем не хуже и не лучше
предыдущих. Аксенов Николай Андреевич, одна тысяча девятьсот пятьдесят
четвертого года рождения. В паспорт была вложена фотография. Еще не видя
изображения, Молибин почувствовал, как ноет сердце, ощутившее прошлую боль
потери. На фотографии была его жена с детьми. Катенька, Славик и Саша...
Боль стала невыносимой, к ней примешивалась дикая нечеловеческая ярость.
Молибин бережно опустил паспорт в карман.
Аксенов Николай Андреевич... Аксенов... Николай Андреевич... житель
города Перми. Все остальное - лирика. Главное, что у него опять была цель, и
он хорошо знал, что делать дальше.
Порывшись по карманам, он обнаружил в нагрудном сложенную вчетверо
промокашку. Вовремя... Оторвав кусочек промокашки, принялся его жевать. С
минуты на минуту мог начаться приступ сильнейшей депрессии, и
антидепрессант, которым была пропитана промокашка, должен сохранить больную
душу от возможного психического расстройства. На мгновение сознание затопила
волна светлой эйфории, но волна эта тут же сменилась приступом тоски и
внутренней боли, однако сейчас они не были так остры, как могли бы, не прими
он антидепрессант. "Господи! Да за что мне все это? Господи!" Душу
выворачивало наизнанку. Он на ощупь уселся на груду кирпичей. "Оставь меня,
Господи! Оставь меня! Я очень устал, понимаешь?"
Боль и тоска уходили медленно. Сейчас он был безза-щитен, как черепаха,
опрокинутая панцирем вниз. "Аксенов... Николай Андреевич... житель города
Перми... Сволочи! Сволочи! Левую щеку, говоришь? А око за око не хочешь?
Именно так, око за око и кровь за кровь".
Стало немного легче. Молибин встал, выбросил деньги из сумки в сырой
угол и, сгибаясь, выбрался из подвала, оказавшись на тесном дворе
современной многоэтажки. Во дворе зеленели деревья и синело небо. Он был в
Воронеже. Дом, в подвале которого он родился, Молиби-ну был знаком - в нем
жила его тетка. Возможно, она сейчас дома, но заходить к ней не стоило.
Незачем-тетушку до инфаркта доводить. От свежего воздуха у Молибина
закружилась голова, и он ухватился за дверь, чтобы не упасть. Сидевшие в
дворовой беседке старушки неодобрительно посмотрели на Молибина и шелестяще
зашептались, время от времени бросая на него косые взгляды.
- Бродяга... - расслышал Молибин. - А одет прилично... А я говорю, в
подвале ночевал. Надо бы в милицию позвонить, не дай Бог, квартиру какую
обворует...
Он усмехнулся, подхватил сумку и пошел прочь со двора, провожаемый
укоризненными и подозрительными взглядами бдительных дворовых стражниц.
С каждым шагом он обретал все большую уверенность в себе. Казалось,
тело впитывает солнечный свет и сочный свежий воздух, с каждым глотком
обретая упругость и уверенную силу.
"Аксенов... Николай Андреевич... уроженец Перми...
Аксенов... Николай..."
Спустя два часа он уже получил на главпочтамте деньги, отправленные
кем-то на имя Аксенова. Денег было не особенно много, но на первый случай
вполне достаточно. Система работала нормально и казалась вполне отлаженной.
По крайней мере сбоев еще не было ни разу.
Он шел по Воронежу, небрежно перебросив спортивную сумку через плечо, с
любопытством оглядываясь по сторонам, пока вдруг не осознал, что голоден.