"Сергей Николаевич Синякин. Меч для Кащея или три дороги к Поклон-горе (Фанто-фольклорная повесть)" - читать интересную книгу автора

Под видом батрака нанялся он к цыгану, уговорившись получить от того
коня за недельную службу.
- Закипела вода в котле? - спросил Болош.
-Закипает.
- Хорошо,- кратко молвил цыган.- Жди.
Попович проводил цыгана взглядом. Непонятен был ему Болош. Заставил
посреди степи в котле пустую воду греть, а зачем? Говорят, цыгане в волшбе
сильны, с чертом знаются. В детстве у Алеши зубы болели. Позвали к нему
старую цыганку. Лицо у нее было маленьким, сморщенным, а на нем угольями
глаза горят. Зашептала, забормотала цыганка заклятия, плюнула в сторону, а у
Поповича боль сняло как рукой.
Может и Болош волшебные средства знает?
Очнулся Алеша от раздумий, а цыган уже снова у костра черной тенью
стоит, на Поповича внимательно смотрит, точно мысли его прочитал.
Разложил Болош на платке пучки разных трав, что в степи им собраны
были. Встал с колен, отряхнул приставшие былинки, заложил пальцы в рот и
оглушил степь пронзительным свистом.
Сел у костра и снова травы перебирает узловатыми пальцами.
- Свистел-то зачем?
- Придет время, узнаешь.
А над землей уже месяц повис и черное небо звездами высветилось.
Пролился через бездну неба от горизонта к горизонту молочный и извилистый
Чумацкий тракт.
Попович прислушался. Показалось ему, что на., степью шорох стоит,
словно ветер сухую траву колышит. Нет, тишина... Почудилось, верно.
Огляделся Попович и сердце от страха сжалось, холодок по спине
пробежал: прямо к костру со всей степи ползучие гады собираются. Подползет
гад к костру, совьется кольцом и глядит на огонь немигающими глазами.
- Змеи,- шепотом сказал Попович.- Слышишь, Болош, змеи кругом.
Усмехнулся цыган в бороду, встал и говорит: - Крышку с котла снимай,
парень.
А сам вокруг костра пошел, гадов собирать. Поднимет ядовитую тварь за
голову, пошепчет что-то над ней и несет, словно сонную, да в котел с кипящей
водой швырет.
Покидал гадов в котел и начал в кипящую воду пучки трав опускать.
Каждый пучок поднесет к носу, понюхает, оглядит перед тем, как диковину
редкую.
Поплыл над степью дурманный запах.
А Болош раскрыл суму и бросил в воду летучую мышь, птичьи тушки,
сушеных лягушек и большую черную усатую голову сома.
Оглядел цыган молочно светящийся месяц и говорит своему батраку:
- Вари похлебку, пока месяц за деревья не зацепится нижним рогом. Да не
вздумай попробовать - в страшных муках умрешь!
Сказал и к себе в шатер ушел.
Варит Попович цыганскую похлебку и размышляет.
Ой, крутит цыган! Чего ради похлебку змеиную варит? Неужто самому жить
надоело? Яд он и есть яд. На всех одинаково действует. А коли ж так, то нет
в цыганских словах ни капельки правды, притворство одно.
Варит Попович похлебку, а Болош в шатре храпит. Да так храпит, что
звезды с небес осыпаются.