"Сергей Синякин. Монах на краю земли" - читать интересную книгу автора

- Вы правы, - согласился Штерн. - Допустимо затоптать колос, спасая
поле. Только вот как-то забывается, что это поле состоит именно из колосков.
- Ладно, - сказал Авруцкий. - Если вам станет легче, то я готов
извиниться перед вами. С вами действительно были несправедливы. Но вы
поймите, теперь у них атомная бомба, и у нас есть такая бомба. У них есть
средства доставки этих бомб, и у нас они есть. Но нужно нечто такое, что
будет у нас и не будет у них! Понимаете?
- Да, - сказал Штерн. - Сейчас они впереди, и мы спим беспокойно.
Вам хочется, чтобы впереди были мы, пусть тогда не спят они! Вам не кажется,
что у этой гонки никогда не будет победителя?
- Жаль, - сказал гэбист. - Очень жаль, что я вас не убедил, Аркадий
Наумович. Но, может быть, существуют условия, при которых вы могли бы отдать
нам искомое?
- К сожалению, у меня ничего нет, - сказал Штерн. - Но если бы даже
я это имел, то вам пришлось бы сказать правду!
Подполковник закурил. Небрежным жестом перебросил пачку сигарет Штерну.
- Я не курю, - отказался Аркадий Наумович. - Бросил. Зона, знаете
ли, очень к этому располагала.
- Вы мне симпатичны, - сказал подполковник Авруцкий. - Тем больше я
сожалею о вашей дальнейшей судьбе. Браво, браво - ваша стойкость и
приверженность идеалам заслуживают всяческого уважения. Но разве вы не
поняли, что ваша правда никому не нужна и востребована будет не скоро. Если
вообще будет когда-либо востребована... Но все-таки предположим!
Предположим, что когда-нибудь запреты отпадут, и вы получите возможность
выкрикивать свое сокровенное на всех площадях. Неужели вы думаете, что это
что-то изменит? Мир и так разделен на верующих и неверующих. Верующих
значительно больше. Предположим, что их количество удвоится, а неверующих
почти не станет. Вы думаете, что это улучшит человеческую породу? Вы
думаете, что в мире станет меньше горя? Если вы серьезно надеетесь на это,
Аркадий Наумович, то, извините за резкость, вы непроходимый дурак и всем,
что с вами произошло, обязаны лишь вашему характеру.
- Валентин Николаевич; - перебил хозяина кабинета Штерн, морщась от
табачного дыма. - В силу положения я должен был покорно выслушивать ваши
реприманды, но, честное слово, я никогда не желал ничего из того, что вы мне
приписываете. Однако я убежден в одном: люди должны знать, что мир устроен
так, а не иначе. И именно из знаний, а не навязанных лживых истин, люди
должны делать свои выводы об этом устройстве. Казалось бы, чего проще -
объявите все людям, пусть они сами делают выводы. Но вы боитесь. Боитесь,
что мысли людей не будут совпадать с вашими установками. Страшно не то, что
кто-то узнает правду об аэронавтике, страшно то, что они узнают ПРАВДУ!
- Вы сами говорите, что правду невозможно все время скрывать от всех,
- сказал Авруцкий.
- Это не я сказал, - возразил Штерн. - Это американский президент
Авраам Линкольн сказал. Можно все время дурачить часть народа, можно
некоторое время дурачить весь народ, но никому и никогда не удастся дурачить
все время весь народ.
- Им, конечно, виднее, - усмехнулся Авруцкий.
- Я не пойму одного, - сказал Штерн. - Ладно, нам запретили летать.
Но природу-то вы не отменили? Неужели за все это время никто после нас не
летал? Вы же умные люди, вы не могли запретить полеты вообще. Хотя бы тайно?