"Лу Синь. Былое, Записки сумасшедшего (Повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

- Новость?... Нет, не слыхал... А что?
- Длинноволосые [4] идут!
- Длинноволосые?... Ха-ха, быть этого не может!
Длинноволосых, о которых говорил Яо-цзун, учитель Ян-шэн именовал
"волосатыми мятежниками". Старый Ван тоже называл их "длинноволосыми" и
добавлял, что в их время ему было ровно тридцать лет. Сейчас Вану шел уже
восьмой десяток, значит, со времени длинноволосых прошло более сорока лет.
Даже я понимал, что Яо-цзун выдумывает.
- Как не может быть? Сам Третий господин из Хэсюя сказал, что надо
ожидать их со дня на день.
- Третий господин?... Предостережением, исходящим от столь почтенного
лица, нельзя пренебречь. - Учитель, который почитал Третьего господина
больше, чем Мудреца [5], побледнел и поспешно вышел из-за стола.
- Говорит, их человек восемьсот; я уже послал слугу в Хэсюй разузнать
все подробно. Важно выяснить, в какой день они появятся...
- Восемьсот?... Может ли быть такое? Наверно, это горные бандиты или
шайка "Красных платков".
Лысый, с его незаурядным умом, сразу почувствовал несообразность слов
Яо-цзуна. Но все дело было в том, что для Яо-цзуна и горные разбойники, и
морские пираты, и "Белые шапки", и "Красные платки" - все были
"длинноволосыми". Поэтому он и не понял, о чем говорил учитель.
- Надо приготовить угощение. Но в моем доме места для всех не хватит,
придется еще угощать их в храме Суйянского Чжана [6]. Может, они наедятся н
в награду отнесут нас к числу "верноподданных". - Яо-цзун, человек от
природы недалекий, еще в детстве усвоил истину, что встречать любые войска
надо яствами и напитками. Старик Ван рассказывал, что, когда отец Яо-цзуна
наткнулся на длинноволосых, он повалился им в ноги и стал просить пощады;
при этом он так колотил лбом о землю, что набил шишку, красную, как клюв у
гуся. Так он сохранил себе жизнь, стал поваром у длинноволосых и даже
снискал себе особое благоволение и порядком разбогател. Когда длинноволосых
разбили, он ухитрился бежать и со временем обзавелся богатым домом в городе
У. Яо-цзун же, мечтавший одним угощением заслужить прозвание
"верноподданного", был, конечно, далеко не так умен, как его отец.
- У таких смутьянов век всегда короток; попробуйте перелистать всю
"Ганцзянь ичжилу" [7] - получилось у них хоть раз что-нибудь? Хотя временами
кое-что получалось... Угостить их, конечно, можно. Только вот что, брат
Яо-цзун! Вы сами ни в коем случае не составляйте списка приглашенных,
поручите это старосте.
- Верно. А вы, учитель, напишете для меня иероглифы "шунь минь" [8]?
- Что вы, что вы, как можно торопиться с такими вещами! Написать всегда
успеем, если даже они и заявятся. К тому же, брат Яо-цзун, есть у меня еще
одно соображение: вызывать гнев этих людей, разумеется, нельзя, но и
сближаться с ними не следует. В прошлый раз, когда бунтовали "волосатые
мятежники", из тех, кто наклеил на дверях иероглифы "шунь минь", многие
ничего не выгадали, зато потом, когда разбойники отступили, пострадали от
правительственных войск. Надо подождать, пока мятежники дойдут до У. Вашим
же почтенным родственникам лучше пораньше уехать куда-нибудь не слишком
далеко.
- Совершенно верно, совершенно верно. Пойду предупрежу даоса из храма
Суйянского Чжана.