"Мария Симонова. Профессия - смертник " - читать интересную книгу автора

откликнется ли Верлрок? Или теперь, создав ему все условия для гибели в
приятном антураже, он предпочтет остаться безмолвным наблюдателем?
- Ты торопишься, - раздался голос Верлрока, полный на сей раз
неизбывной грусти, - и в этом я, поверь, понимаю тебя, как никто. Но и ты
должен отнестись с пониманием к моей просьбе. Побудь со мной еще немного.
И, раз уж ты здесь, поделись, что привело тебя к осознанию бессмысленности
собственного существования?
- Мне бы не хотелось рассказывать...
- Тебе не придется ничего рассказывать. Просто вспомни.
Вспоминать подробно все обстоятельства Степану было тоже не в
удовольствие - они придавили дно души тяжким комом, по странному устройству
человеческой природы не подлежащим выбросу, и нечего было ворошить это
бесформенное месиво: не тронь, как говорится, оно и не пахнет. Но Верлрок
уже тронул, и услужливая память безо всякого с его стороны усилия тут же
подкинула несколько эпизодов...
"Борис погиб... Командировка в Пешавар. Разрывная пуля. Без него наш
проект накрылся... Степ, скажи Светке... Я не могу..."
"А кого интересует, что ваш "Строй-Экспресс" оказался в заднице! За
тобой должок - семьдесят пять тысяч..."
"Ты - чудовище! - сказала Вера. Банально, но со вкусом. - Ты -
чудовище!" - и хлопнула дверью. А через два дня уехала в Таллин
наслаждаться жизнью в окружении подернутой средневековым флером эстонской
экзотики. К тому же, по сведениям, полученным от одной доброжелательницы,
отдыхала она там с каким-то Давидом. Степан поморщился, волевым усилием
давя рой воспоминаний, стоявших на очереди: только начни думать о
собственной кристальной чистоте на фоне всеобъемлющей мировой подлости -
так ведь не остановишься, пока не начнешь задирать голову в поисках нимба.
Разумеется, он тоже отнюдь не ангел. Однако и не чудовище. Увы-увы.
- Да уж... - вздохнул Верлрок в полный унисон с его мыслями.
Степана посетило мистическое ощущение, будто напротив сидит незримый
собутыльник, только что с пониманием выслушавший его историю. Но Верлрок на
этом не остановился, разрушив призрачный образ алкоголика и посадив на его
место психотерапевта: - Ситуация в самом деле пиковая: фрустрация на фоне
инфернального всплеска...
- Ладно, аминь, - закруглил Степан начавшееся было промывание мозгов.
Тем паче что пришел он сюда вовсе не за этим, а вроде как наоборот, чтобы
"промыть мозги" Верлроку. И перевел разговор в менее болезненное и, кстати,
более интересующее его русло: - Мне сказали, что ты убиваешь мгновенно. Так
чего тянуть - давай, действуй.
Сказал и с трудом подавил желание зажмуриться. На миг ему стало
страшно: в нем проснулся прежний, дороживший своей жизнью Степан - вынырнул
в последний раз, крикнул: "Помогите! Не надо! Я жить хочу!" - и какая-то
черная тень, схватив его снизу за ногу, уволокла беднягу навек в холодные
пучины безмолвия. С его окончательной гибелью на душу снизошли отрешение и
покой. Увы, это пока не был покой небытия - только ожидание в его
предчувствии.
Проползло с полминуты, прежде чем Степан, по-прежнему живой, но уже
менее отрешенный вследствие явной задержки вечного покоя, вновь услышал
голос.
- А ты эгоистичен, - упрекнул его Верлрок. - Да будет тебе известно,