"Мария Симонова. Профессия - смертник " - читать интересную книгу автора

задумчиво сказал он.
- Ни в малейшей мере, - подтвердил Верлрок.
- Вот и я устроен, или, если хочешь, запрограммирован так, что не могу
лишить сам себя жизни. Я вынужден искать смерти со стороны, потому и пришел
к тебе. Сейчас мне кажется, что моя миссия уже выполнена, так что ты можешь
приступать. Причем с чистой совестью, - на всякий случай добавил он, -
поскольку я, кажется, полностью разделяю твою точку зрения насчет смерти
как гениальное решение всех проблем.
Верлрок безмолвствовал, и Степан приготовился к скорому избавлению. Он
не знал, каковы будут ощущения при мгновенной гибели: успеет ли он
почувствовать боль, или тьма небытия, желанная, как прохладное объятие
речных глубин в раскаленный зной, поглотит его мгновенно? Боли он не
боялся - не по жизни, отнюдь, а с того самого переломного момента, когда
жизнь стала вызывать у него идиосинкразию.
Итак, он ждал. Но боль, равно как и тьма небытия, не торопилась на
него обрушиваться. Все могло произойти в какую-то сотую долю секунды. Но
смерть не приходит незаметно, Степан должен был как-то ее воспринять.
Перейти, допустим, в иное, посмертное состояние, либо, что, по его мнению,
было ближе к истине, просто разом исчезнуть, перестать существовать.
Однако предполагаемая гибель сопровождалась довольно странными
эффектами: стены заметно посветлели, иероглифы на них обозначились четче, и
за ними, словно при фотографической проявке, что-то постепенно
прорисовывалось, наливалось красками. И наконец возник, словно осязаемый,
потрясающе-реальный, полный света и буйной зелени сад: даже воздух как
будто еще больше посвежел и наполнился лиственным ароматом, а причудливые
стенные росписи обернулись ажурными прутьями беседки - внутри нее,
собственно, и очутился Степан. Или, вернее сказать, эта беседка сама
образовалась вокруг него.
Удивленно оглядываясь, он обнаружил позади себя плетеное кресло -
ничего подобного там, между прочим, раньше не было. Кроме того, оказалось,
что, пока он глазел по сторонам, прямо деред ним вырос аккуратный столик с
графином и рюмкой, уже наполненной.
Можно было предположить, что он перенесся прямо в рай, не уловив
момента своей гибели. И очень многие сочли бы такое начало "посмертной
жизни" весьма удачным. Многие - но не Степан, чья обессилевшая душа
стремилась к вечному покою абсолютного небытия. Вместо этого он оставался в
полном сознании и продолжал ощущать свое тело вполне живым, к тому же у
него зачесалось в носу.
Яростно почесав нос, Степан осторожно, кончиками пальцев ощупал
невесть откуда взявшуюся мебель и, убедившись в ее реальности, сел в
кресло. Потом решился взять рюмку, но пригублять не стал - все-таки не
дома, не в земной обители, да и не предлагали пока - только понюхал налитую
в нее прозрачную жидкость. Из рюмки не просто пахло, из нее прямо-таки
шибало. Не зря, видно, пятак чесался - уловил градус, отрывающийся с
поверхности.
Тут Степан окончательно остановился на мысли, что все это пока только
штучки Верлрока: не иначе как тот, вместо того чтобы аннигилировать
очередного клиента, решил для разнообразия обставить его смерть как
отравление спиртным на природе.
- Я думал, что все произойдет быстрее, - сказал Степан, гадая,