"Константин Симонов. Собрание сочинений. Том 1" - читать интересную книгу автора

пошел на Большой Черкасский переулок, где на четвертом этаже, в тесной,
заставленной столами комнате помещалась литературная консультация
Гослитиздата. Заведовал ею Владимир Иосифович Зеленский, писавший когда-то в
"Правде" под псевдонимом Леонтий Котомка, а консультантами работали Анатолий
Константинович Котов, Сергей Васильевич Бортник и Стефан Юрьевич Коляджин.
Это были тогда еще молодые люди, энтузиасты, увлеченные своим делом -
кропотливой и далеко не всегда благодарной работой с начинающими. Я пришел
вовремя - литконсулътация Гослитиздата выпускала очередной, второй сборник
молодых авторов под названием "Смотр сил".
Прочитав мое творение, Коляджин сказал, что я не лишен способностей, но
предстоит еще много работы. И я стал работать: в течение полугода чуть ли не
каждые две недели заново переписывал поэму и приносил ее Коляджину, а он
вновь заставлял переделывать. Наконец весной, решив, что мы оба совершили с
поэмой все, что могли, Коляджин понес ее Василию Васильевичу Казину, который
редактировал в Гослитиздате поэзию. Казин тоже признал мои способности, но
поэму как таковую отверг, сказав, что из нее можно выбрать лишь отдельные
удачные места, или, как он выразился, фрагменты. И вот эти-то фрагменты,
после того как я над ними еще поработаю, наверно, можно будет включить в
сборник "Смотр сил".
Всю весну и начало лета каждый день, приходя с работы, я допоздна сидел
и корпел над фрагментами. И когда я вконец изнемог под грузом поправок,
Казин, казавшийся мне очень строгим человеком, вдруг сказал: "Ладно, теперь
можно - в набор!" Сборник "Смотр сил" ушел в типографию. Оставалось ждать
его выхода. Летом, получив отпуск, я решил поехать на Беломорканал, чтобы
увидеть своими глазами то, о чем я писал стихи, пользуясь чужими газетными
статьями. Когда я робко заговорил об этом в консультации Гослитиздата, меня
неожиданно поддержали не только морально, но и материально. В секторе
культмассовой работы нашлись деньги для этой поездки, и через несколько
дней, получив триста рублей и добавив их к своим отпускным, я поехал в
Медвежью Гору, где помещалось управление так называемого Белбалтлага,
занимавшегося достройкой ряда сооружений канала. В кармане у меня лежала
справка, в которой значилось, что Симонов К. М. - молодой поэт с
производства - направляется для сбора материала о Беломорканале и что
культмассовый сектор Гослитиздата просит оказать означенному поэту всяческое
содействие.
На Беломорканале я пробыл месяц. Большую часть времени жил на одном из
лагерных пунктов неподалеку от Медвежьей Горы. Мне было девятнадцать лет, и
в том бараке, где я пристроился в каморке лагерного воспитателя (тоже, как и
все остальные, заключенного), никто, конечно не принимал меня всерьез за
писателя. Персона моя никого не интересовала и не стесняла, и поэтому люди
оставались сами собой. Когда я рассказывал о себе и о том, что хочу написать
поэму про Беломорканал (а я действительно хотел написать вместо прежней
новую), к этому относились с юмором и сочувствием, хлопали по плечу,
одобряли - "Давай пробивайся!".
Вернувшись в Москву, я написал эту новую поэму. Называлась она
"Горизонт", стихи были по-прежнему неудобоваримыми, но за ними стояло уже
реальное содержание - то, что я видел и знал. В консультации мне
посоветовали пойти учиться в открывшийся недавно по инициативе А. М.
Горького Вечерний рабочий литературный университет и даже написали
рекомендацию.