"Константин Михайлович Симонов. Пехотинцы (про войну)" - читать интересную книгу автора

- Ты поправляйся и обратно приходи.
- Да нет,- сказал Юдин.- Коли поправлюсь, так все одно в другую часть
попаду. У тебя адрес мой имеется. Если после войны будешь через Поныри
проезжать, слезь и зайди. А так - прощай. На войне едва ли свидимся.
Он пожал руку Савельеву. Тот не нашелся, что сказать ему, и Юдин, неловко
помогая себе одной рукой, вылез из окопа и, немного сутулясь, медленно
пошел по полю назад.
"Привык, наверное, я к нему",- глядя вслед, подумал Савельев, не понимая
еще того, что он не привык к Юдину, а полюбил его.
Чтобы провести время, Савельев решил пожевать сухарь. Но только тут он
вспомнил, что свой вещевой мешок бросил, не доходя до окопов. Он попросил
разрешения у Егорычева, вылез из окопа и пошел туда, где, по его расчетам,
лежал вещевой мешок. Впереди виднелась фигура Юдина, но Савельев не
окликнул его. Что он мог ему еще сказать?
Минут через пять он отыскал свой мешок и пошел обратно.
Вдруг он увидел то, что наблюдатель, сидевший в окопе ниже его, увидел на
несколько секунд позже. Впереди, левее леска, лежащего на горизонте, шли
немецкие танки, штук десять или двенадцать. Увидев танки, хотя они еще не
стреляли, Савельев захотел поскорее добежать до окопа и спрыгнуть вниз. Не
успел он это сделать, как танки открыли огонь,- не по нему, конечно, но
Савельеву казалось, что именно по нему. Запыхавшись, он спрыгнул в окоп,
где Егорычев уже приказывал готовить гранаты.
Боец Андреев, долговязый бронебойщик из их взвода, пристраивал в окопе
поудобнее свою большую "дегтяревку". Савельев отстегнул от пояса и положил
перед собой на бруствер противотанковую гранату; она была у него только
одна, вторую он дней пять назад, погорячившись, кинул в немецкий танк,
когда тот был еще метров за сто от него. И, конечно, граната разорвалась
совсем попусту, не причинив танку никакого вреда. В тот раз, заметив
оплошность Савельева, Егорычев отругал его, да Савельеву и самому было
неловко, потому что выходило, будто он струсил, а про себя он знал, что на
самом деле не струсил, а только погорячился. И сейчас, отстегивая от пояса
гранату, он решил, что, если танк пойдет в его сторону, он бросит гранату
только тогда, когда танк будет совсем близко.
Но танки шли куда-то левее и дальше. Только два танка, самые крайние,
отделились и, казалось, шли именно на них.
- Главное - сиди и жди,- сказал, проходя мимо, старший лейтенант Савин,
который обходил окопы и всем так говорил.- Сиди и жди и бросай вслед ему,
когда он пройдет. Будешь сидеть спокойно, ничем он тебя не возьмет.
Он прошел дальше, и Савельев слышал, как он теми же словами наставлял
другого бойца.
Немецкие танки стреляли непрерывно на ходу. То над головой, то слева
свистели их снаряды. Савельев слегка приподнялся над окопом. Один танк шел
слева, другой - прямо на него. Савельев опять нырнул в окоп. И хотя танк,
который шел слева, был больше - это был "тигр",- а тот, который шел на
Савельева,- обыкновенный средний танк, но потому, что он был ближе,
Савельеву показалось, что он самый большой. Он приподнял с бруствера
гранату и прикинул ее на руке. Граната была тяжелая, и от этого ему стало
как-то спокойнее.
В это время сбоку стал стрелять бронебойщик Андреев.
Когда Савельев выглянул еще раз, танк был уже в двадцати шагах. Едва успел