"Мария Симонова, Дмитрий Кравцов. Привычка жить" - читать интересную книгу автора

не действующие и не представлявшие интереса. А вот Х-камера...
Эти помещения самых разных размеров, снабженные сложной аппаратурой,
были во множестве оставлены предками в заброшенных городах. Новопроходцам
предписывалось закрывать их и опечатывать до прибытия специалистов из
спецотдела СВБ. При этом строжайше запрещалось экспериментировать с
аппаратурой. Среди техников шла молва о нескольких случаях, когда человек,
находившийся в камере, бесследно исчезал и обратно, сколько ни мучай
аппаратуру, уже не появлялся. Никогда.
Андрей шагнул к камере. На него пахнуло живым теплом и еще чем-то - не
сказать, чтобы неприятным, просто непривычным, напомнившим ему каперсы,
почему-то с ноткой парного молока. Пол в Х-камере был покрыт бесформенной
грудой; вглядевшись, Андрей понял, что это какая-то мануфактура: ковры,
одеяла, вроде бы даже гобелены, и всё это свернуто и примято, образуя
подобие гнезда.
Вот почему тварь так упорно взбиралась наверх: здесь, на Башне, в
Х-камере, она устроила себе лежбище.
Не опуская оружия, Андрей сделал еще несколько шагов: где спит один,
там не мешает поискать второго. Возможно, где-то тут затаился ее партнер и
наблюдает, готовясь к броску?..
Из Х-камеры донесся шорох. Андрей молниеносно развернулся, направив
туда лучевик. Тут рука его дрогнула, и палец на курке ослабел - как ни
странно, ведь за мгновение до того в темноте гнезда зажглись два зеленых
глаза.
Но маленьких. Очень маленьких.
Он подошел ближе, еще, наконец оказался у самой двери "в гнездо".
Существо не нападало. Теперь он отчетливо видел, что оно совсем небольшое,
примерно с кошку, но лежит на животе совсем не по-кошачьи, вытянувшись и
приподнявшись на лапчонках, словно человеческий ребенок. И смотрит. Смотрит
на него с пристальным удивленным интересом.
Выражение лица Андрея, кажется, было не лучше, пока он глядел, как
существо зевнуло - рот оказался совершенно беззубым - а потом издало тот
самый, не дававший ему покоя настырный скрип.
Андрей почувствовал себя растерянным. И почему-то виноватым. Лучевик
его как-то сам собой опустился. Он поднял свободную руку и протянул ее к
детенышу, очень медленно и осторожно погладил маленькую головку. Не встретив
сопротивления, почесал за ушком - острым, но расположенным сбоку, словно у
человека. Детеныш уркнул, свалился на бок и перевернулся уже совершенно
по-кошачьи - давай-давай, мол, гладь меня, это я люблю.
Андрей огляделся и потер лоб - собственный, естественно, покрытый
легкой испариной, несмотря на ощутимую на высоте прохладу.
Этот детеныш был обречен. И какое ему до этого дело. В городе, может
быть, сотни таких, и всем суждено погибнуть - в конце концов, это закон
эволюции: выживает сильнейший вид, а человек сильнее.
Сильнее?..
Ну, хотя бы тем, что у него имеется лучевое оружие. В остальном... Чем
он так превосходит тварей, способных приспособиться практически к любым
условиям, что эволюция изначально отдала ему предпочтение?..
Да просто тем, что он не тварь.
Тяжело вздохнув, Андрей сунул лучевик за пояс, потом наклонился и
бережно взял детеныша на руки.