"Жорж Сименон. Мегре и убийца" - читать интересную книгу автора

- Опять послание?
- Да. На этот раз пришло не по почте - его бросили в наш почтовый
ящик.
- Длинное?
- Порядочное. На конверте пометка: "Для редактора субботней статьи о
преступлении на улице Попенкур".
- Тоже печатными буквами?
- Похоже, он пишет ими довольно бегло. Прочитать?
- Будьте добры...

"Господин редактор! Я прочитал ваши статьи, в частности субботнюю, и
хотя не берусь судить об их литературных достоинствах, мне показалось, что
вы в самом деле пытаетесь установить истину. Некоторые из ваших коллег
поступают иначе: в погоне за сенсацией они печатают неизвестно что, рискуя
назавтра впасть в противоречие.
Однако у меня есть упрек и в ваш адрес. В своей последней статье вы
упоминаете об "одержимом с улицы Попенкур". Зачем вы употребили это слово?
Во-первых, оно оскорбительно; во-вторых, содержит в себе оценку. Может
быть, вы выбрали его из-за семи ударов ножом? Видимо, так, потому что
дальше вы пишете, будто убийца наносил удары как бешеный. Известно ли вам,
что, употребляя слова такого рода, вы можете нанести большой вред?
Некоторые ситуации сами по себе столь мучительны, что о них нельзя судить
поверхностно.
Это напомнило мне о том министре внутренних дел, который недавно,
говоря о пятнадцатилетнем парне, употребил слово "чудовище"; пресса,
понятное дело, тут же его подхватила.
Я не прошу, чтобы меня щадили. Я знаю, что в глазах людей я убийца -
и только. Но я не хочу, чтобы мне досаждали еще и словами, которые,
безусловно, выходят за пределы понимания тех, кто ими пользуется.
Что касается остального, благодарю вас за объективность. Могу
сообщить, что я звонил комиссару Мегрэ. Он показался мне понятливым, и у
меня возникло желание довериться ему. Но он полицейский: не обязывает ли
это его играть роль или даже устраивать ловушки? Думаю, что позвоню ему
еще. Я очень устал. Тем не менее завтра я вернусь к своей работе в
конторе. Я ведь простой канцелярист.
В субботу я присутствовал на похоронах Антуана Батийля. Видел его
отца, мать, сестру. Хотелось бы, чтобы они знали: я ничего не имел против
их сына. Не знал его. Никогда не видел. Я искренне раскаиваюсь в том зле,
которое им причинил.
Остаюсь, господин редактор, вашим покорным слугой".

- Могу я это опубликовать?
- Не вижу никаких препятствий. Напротив. Это побудит его написать
снова, а из каждого письма мы что-то узнаем про него. Когда снимете с
письма копию, будьте добры переправить его мне. Не обязательно через
рассыльного.
В двенадцать минут первого, когда Мегрэ решал, идти завтракать или
нет, зазвонил телефон.
- Вы, наверное, звоните из кафе или бара, находящегося неподалеку от
вашей конторы?