"Жорж Сименон. Помолвка мсье Гира" - читать интересную книгу автора

слишком рано явившегося на свидание. Он пошел за мсье Гиром по бульвару
Вольтера, прижимаясь к стенам домов и прячась за спинами прохожих, когда
мсье Гир оборачивался. Ему, должно быть, забыли сказать, что это не имеет
никакого значения.
Он, наверное, был человек женатый, семейный и невезучий, это
почему-то сразу чувствовалось. Когда мсье Гир вошел в ресторанчик, где был
завсегдатаем и имел собственную салфетку в отдельном ящичке, полицейский
остался на улице и прохаживался мимо запотевших окон, как призрак.
Скатерти были бумажные, столики маленькие, прислуживали женщины в
черно-белой одежде, а меню было написано мелом на большой грифельной доске.
Мсье Гир ел колбасу с картошкой и все размышлял, все старался что-то
придумать и вдруг, подняв голову, произнес каким-то чужим голосом:
- Красного вина.
Такого еще никогда не случалось. Он не пил ничего другого, кроме воды
или кофе с молоком.
- Графинчик?
Графин играл рубиновым пятном на белой бумаге, покрывавшей стол. Мсье
Гир налил в бокал немного вина и доливал водой, пока оно не стало
бледно-розовым. Отпив из бокала, он заметил, как официантки переглянулись
между собой, и допил до конца, но удовольствие было испорчено. Он
иронически улыбнулся.
Выйдя на улицу, он тотчас же приметил полицейского в тускло
освещенном баре напротив, тот ел рогалик, макая его в кофе; мсье Гир
видел, как он запихнул в рот полрогалика, пошарил в карманах и бросил
мелочь на стойку.
Вплотную к тротуару шел автобус. Мсье Гир мог вскочить на площадку,
оставив инспектора в дураках. Но он этого не сделал. Он шагал, выпятив
живот, так как очень плотно поел, а главное - сознавал, что каждый жест
его имеет важное значение.
Он не старался уйти куда-то далеко. Возле площади Вольтера сияло
огнями большое кафе. Мсье Гир вошел туда, и по мере того, как он
продвигался в шумной толпе, заполнявшей помещение, грудь его все больше
выпирала вперед, рука все увереннее прижимала к телу портфель, а на губах
уже играла смутная улыбка.
Слева от кафе находился кинотеатр, принадлежавший той же фирме и
сообщавший о начале сеанса безостановочным трезвоном, разносившимся
повсюду. Помещение кафе было огромным. По одну его сторону посетители ели,
по другую - играли в карты на столах, покрытых красным сукном. В глубине
зеленые светильники горели над шестью бильярдными столами, и вокруг них
величественно ходили кругами мужчины в жилетах, без пиджаков.
Жены и дети сидели тут же, ожидая, пока отец семейства отыграет
партию в бильярд. Сорок официантов сновали между столиками, покрикивая:
"Позвольте! Разрешите!" А на эстраде пианист, скрипач и виолончелистка
знакомили публику со следующим номером своей программы, подвешивая
картонную цифру к медному треугольничку.
Мсье Гир двигался вперед, как всегда, вприпрыжку. Когда он проходил
мимо кассы в глубине зала, хозяин кивнул ему как знакомому. Здесь тоже
слышны были звонки кинотеатра, разноголосица настраиваемых инструментов,
стук бильярдных шаров, но к этому добавились какие-то громовые раскаты,
доносившиеся из-за открытой настежь двери. Мсье Гир шел навстречу этим