"Жорж Сименон. Я вспоминаю" - читать интересную книгу автора

Капли дождя стекают маме на волосы со шляпки. Чередование темноты и
света. Запах ладана вокруг церкви, прячущейся в тени, в которой скользят
другие тени.
Кристиан тяжелый. Маме с ним просто мучение. Отец вернется в половине
седьмого, и не будет готов обед... А что на ужин? Идем по улице
Пюи-ан-Сок. Жареная картошка. Огромная плита, на которой кипит жир.
- Мне жареной картошки на пятьдесят сантимов.
- Вы со своей посудой?
- Нет, я занесу вам блюдо завтра утром. Золотистая теплая картошка на
фаянсовом блюде, покрытом салфеткой.
- Неси его, Жорж, только не урони.
Блюдо жирное, скользкое. А дождь все моросит. Дом. В замочную
скважину виден свет. Кто это зажег на кухне газ? Дезире так рано не
возвращается.
Анриетта ищет ключ, идет по коридору, не чуя поясницы.
- Ах, это вы, медемуазель Полина!
- На кухне все равно никого не было, и я подумала, что разводить
огонь у меня в комнате не имеет смысла... Вам стол нужен?
Анриетте надо бы сказать "да", ей действительно нужен стол - пора уже
накрывать к обеду. Но она говорит "нет".
- Останьтесь, мадемуазель Полина. Муж придет еще не сейчас.
Чтобы картошка не остыла, блюдо ставят на крышку плиты. Я заговариваю
в полный голос.
- Тише! Ты же видишь, мадемуазель Полина занимается.
А мадемуазель Полина и не спорит. Она впрямь занимается, заткнув уши
пальцами и безмолвно шевеля губами.
- Оставь брата в покое... Кристиан! Перестань шуметь, слышишь?
Отец уже вернулся, а эта Файнштейн по-прежнему занимает половину
стола. Спускается Фрида. Ее бледная физиономия показывается за дверным
стеклом. Она открывает дверь и говорит, глядя на Полину:
- Я думала, уже едят.
- Ну разумеется, мадемуазель Фрида. Минуточку... Вы не возражаете,
мадемуазель Полина, если я начну накрывать на стол?
И с тою же медлительностью, с какою она ест, Полина принимается
складывать книги. Она поняла фокус с кухней. Тепло и свет, за которые'
не надо платить! Отныне, если только она не на лекциях, лучшее место за
столом с утра до вечера будет за ней.
- Тише, дети! Вы же видите, что мадемуазель Полина занимается...
Жорж! Не приставай к брату... Сиди тихо.
Поэтому, мой маленький Марк, твоего отца, а потом и твоего дядю
Кристиана стали отправлять играть на улицу.
На улице Леопольда Анриетта с Дезире жили почти в одиночестве; одна
только Валери заглядывала в квартирку у Сесьона.
Перебравшись на улицу Пастера, они стали ходить по воскресеньям к
старикам Сименонам, где собирались все носители фамилии Сименон - и
мужчины и женщины с младенцами.
Какое внезапное сродство, какая новая поляризация привела Дезире и
Анриетту во двор монастыря бегинок позади церкви святого Дениса, к
Франсуазе и ее мужу-ризничему?
Отныне эта чета распростится с одиночеством. Уединение продлилось не