"Жорж Сименон. Я вспоминаю" - читать интересную книгу автора

но скоро вернулся на ту сторону Мааса. Конечно, учился он больше, чем
родня. Но он остался одним из них - просто стал у них первым. И не все
ли равно, что брат Люсьен - столяр, Артюр - шляпный мастер, а Селина
замужем за наладчиком станков.
А вот Анриетта от этого страдает: недаром она в пять лет узнала, что
такое бедность, жила вместе с мамой на пятьдесят франков в месяц и мама
ставила на огонь кастрюли с водой, притворяясь, что готовит обильный
обед; недаром в шестнадцать Анриетта убедила всех, что ей девятнадцать;
недаром, впервые сделав высокую прическу, явилась к господину Бернгейму
и была принята продавщицей в магазин "Новинка".
Когда они поженились, Дезире в тот же вечер вручил ей сто пятьдесят
франков на месяц. Она принялась изощряться в стряпне.
Сто пятьдесят франков она положила в супницу на буфете. У маленьких
людей супница часто служит сейфом, и это естественно: супницы очень
хрупки, особенно ручки и шишечка в форме желудя на крышке. Если
пользоваться таким сооружением по назначению, то супниц не напасешься.
И вот за первый месяц, представляешь себе, сынишка... Кстати,
"сынишка" - самое ласковое слово, которое позволял себе мой отец. Так
вот, за первый месяц... Представь себе, что в этом месяце, первом месяце
ее замужества, числа двадцатого, если не раньше, моя мать, промучавшись
целый вечер, с заплаканными глазами призналась Дезире, что от ста
пятидесяти франков ничего больше не осталось.
Она никогда этого не забывала. С тех пор у нее уже не случалось
подобных катастроф; она принялась считать, день за днем, каждое су,
каждый сантим, потому что в те времена сантим тоже кое-что значил.
А сколько еще хлопот у двадцатилетней молодой мамы, живущей на
третьем этаже в доме на улице Пастера! Я принимаю ванны. По утрам мне
готовят ванну с морской солью для укрепления мускулов. А угольщик и
зеленщик выбрали именно этот час, чтобы дудеть под окнами в свои дудки.
Можно завести в подвале запас угля. Но во-первых, для этого нужен
подвал, а хозяин предпочитает пользоваться обоими подвалами в доме сам.
Во-вторых, тогда надо покупать сразу целую тележку угля, то есть
выложить одним махом изрядную сумму.
Ванночка с соленой водой, в которой я сижу, стоит прямо на полу. А
вдруг я воспользуюсь этим и набедокурю? Анриетта спускается бегом.
Соседки выстроились в очередь каждая со своим ведром. И Анриетта в
страхе возводит глаза к небу, точно с минуты на минуту ждет катастрофы.
Нужно сходить на угол к мяснику. Я тяжелый. Я уже немножко умею
ходить, но иду медленно. А если в магазине, набитом покупателями,
отпустить меня хоть на минутку, то вдруг я доберусь до ножей?
Что знает обо всем этом мой отец? Он ведь, пожалуй, считает, что
таков удел женщин: разве его собственная мать не вырастила тринадцать
детей одна, без прислуги?
К его возвращению стол накрыт, обед томится на плите, в доме
прибрано, а на маме чистый передник.
В определенное время, ни раньше ни позже, он вернется в контору. У
него один мир, одна дорога.
А мы с мамой проводим долгие часы вдвоем в двух комнатах на улице
Пастера - я на полу, она в хлопотах по хозяйству,- и для нее вне этих
стен столько недосягаемых миров, сколько кварталов в городе, сколько