"Жорж Сименон. Я вспоминаю" - читать интересную книгу автора

краснобая, которого попросили что-нибудь рассказать. Секунда, не больше,
на размышление-легко, с улыбкой, ни клочка бумаги, ни счетов- ничего.
Затем уверенным голосом называется цифра. И можете проверять сколько
угодно - все окажется верно, с точностью до сантима.
Вот потому-то, мой милый Марк, твой бедный дед был счастливым
человеком. Счастливым в семье, которую он считал как раз по себе; на
улицах, где никому не завидовал; на службе, где чувствовал себя первым.
Думаю, что каждый день приносил ему часа полтора полного счастья. Это
начиналось в полдень, когда Вердье, Лардан и Лодеман разлетались, как
голуби, выпущенные на волю.
Отец оставался один, потому что контора работала без перерыва с
девяти утра до шести вечера.
Он сам выговорил себе это дежурство, которое вполне мог доверить
другому.
Посетители приходили не так уж часто. И контора принадлежала ему
одному. У него в пакетике был намолотый кофе. Он ставил воду на печку.
Потом, у себя в углу, подстелив газету, неторопливо съедал бутерброд,
запивая кофе.
Вместо десерта - работа потруднее или пощекотливей, требующая
спокойствия. Я часто заходил к нему в это время, чтобы попросить денег
по секрету от мамы, и видел, что он даже снимал пиджак. Так, в одной
рубашке, он чувствовал себя совсем как дома!
В половине второго его ждало еще одно изысканное удовольствие.
Сослуживцы возвращались на работу наевшиеся, вялые. Теперь и он шел
навстречу потоку служащих, спешивших с перерыва. Шел домой, где на конце
стола его поджидал особый завтрак, который готовили для него одного, с
непременным сладким блюдом.
И когда он возвращался обратно, на улицах уже не было служилого люда.
Те, кто сидит в конторах, не знают, как выглядит город в три часа
пополудни, и я уверен, что в это время улицы нравились моему отцу больше
всего.
Что до меня, то, несмотря на мамины слезы,- в том, что молоко у нее
недостаточно жирное, она винила себя,-доктор Ван дер Донк прописал мне
детское питание "Сокслет".
Дом на улице Леопольда был холодный, квартира темноватая. Жить на
большой торговой улице - значит, в сущности, не жить нигде. В нашем
квартале вне магазинов не было никаких отношений между людьми. Что
общего у молодой семьи служащего Сименона с третьего этажа, у четы
рантье со второго и Сесьонов с первого? А обитателей соседних домов
вообще никто не знал.
Здесь поселяются случайно, не навсегда, либо за неимением лучшего,
либо поближе к работе. Целыми днями - громыхание трамваев и безымянная
толпа на тротуарах.
Я все время болел. Вечно был "зеленый", по выражению моей бабки. Все,
что съедал, тут же из меня извергалось. Я не спал и плакал.
А маме некуда было деваться, чтобы успокоить нервы,- она же не ходила
в контору. У нее не было никакой отдушины, никакого просвета на
горизонте.
Сестры ее тоже были слишком заняты, чтобы ее навещать. Невесткам не
было до нее никакого дела. Валери и Мария Дебёр по десять часов в день