"Жорж Сименон. Дождь идет" - читать интересную книгу автора

скрывают того, что лишь скрепя сердце допустили его в свою среду.
Мы упоминали, что после двух судимостей Рамбюра лишили права
жительства в столице. Некоторое время он жил в Дижоне, работая в
различных кафе официантом..."
Мне было досадно до слез, что отец Альбера официант, но перед тетей
Валери я и виду не подал
- Первые лодыри - официанты! - фыркнула она и повторила: - "...кафе
официантом. Потом он исчез из Дижонского округа и лишь в связи с
ведущимся дознанием полиция напала на его след в меблированных комнатах
на улице Лепйк.
Утверждают, будто здоровье Рамбюра, который большую часть тюремного
заключения провел в больнице, подточено туберкулезом. Показания хозяина
меблированных комнат позволяют заключить, что он дошел до крайней
степени нищеты.
По нескольку дней кряду он не вставал с постели, и неизвестно было,
как и чем он питается.
Когда Рамбюр подолгу задерживал плату за комнату и хозяин грозил
выкинуть его на улицу, он исчезал на день или два и возвращался с
небольшой суммой, которую вносил в счет долга.
Такое жалкое существование Рамбюр влачил несколько месяцев, и
полагают, что незначительные суммы, позволявшие ему продержаться,
добывались мелкими кражами..."
Тетушка повторила:
- Мелкими кражами... Слышишь, Жером?.. Но его не арестовали, как не
арестовывают этого подлеца Трике. А ведь он как пить дать меня бы
прикончил и...
Иногда я караулил больше часа, чтобы в просвете розовой занавески
уловить в полумраке хоть какое-то движение. Я даже не знал, Альбер ли
это или его бабушка! В комнате было слишком темно. Что-то шевелилось - и
явно что-то живое.
- "В этих условиях Рамбюр не в состоянии долго скрываться от полиции
и жандармерии. Без денег, без друзей ему далеко не уйти, а если он
где-то прячется, что всего вероятнее, то голод принудит его покинуть
свою нору..." Слышишь, Жером?
Меня всего трясло, когда жестокосердная старуха между двумя абзацами
кидала злобный взгляд на окно. Я был уверен, что Рамбюр там! Уверен с
первого же дня той уверенностью, которая отметает любые доводы и которую
сама очевидность поколебать не в силах.
Если тетя узнает, она донесет! За обещанные двадцать тысяч франков
она пойдет в полицию, и тогда в двух комнатках над мучным лабазом снова
сделают обыск!
Вот почему я не отходил от нашего окна. Я охранял отца Альбера, я
хотел защитить его, спасти, и в моем представлении единственная
опасность исходила от тети Валери.
Я разрабатывал сложнейшие планы действия. Говорил себе, что, когда
зажгут лампу, успею что-то разглядеть в щелку, прежде чем розовую
занавеску заменят черной. Я часами оставался начеку. Я следил даже за
прохожими на площади, которые взяли себе в привычку, задрав голову,
смотреть вверх. Я молил бога:
- Лишь бы они ничего не увидели!