"Жорж Сименон. Четыре дня бедного человека" - читать интересную книгу автора

видимо, пытается, определить, не пьян ли он. В доме никого больше нет, и
она инстинктивно бросила боязливый взгляд на приотворенную за спиной дверь.
Тем не менее даже в подобных обстоятельствах некоторые условности нарушать
не полагается.
- Портвейна выпьете, Франсуа? Извините, что принимаю вас на ходу, но
вечером в казино бал и... - Тут она спохватилась: не совсем прилично
говорить об этом человеку, который только что потерял жену. - Ох, простите!
- Пустяки. Все нормально. Надеюсь, вы хорошо повеселитесь.
У Рене всегда было впечатление, что Франсуа готов вцепиться ей в
горло, но прежде он старался это скрывать, и его смирение вызывало у нее
улыбку.
- Портвейн? Виски?
- Если вам все равно, виски. Мне нечасто подворачивается случай
попробовать его.
Рене надеялась, что Франсуа не последует за ней в курительную, где за
сдвигающейся панелью находится бар. Раньше он послушно остался бы на месте,
но сегодня уверенно пошел следом за Рене, не отрывая глаз от ее зада,
выпукло обрисовывающегося под кремовым шелком платья. Она знала: сейчас он
думает о том, что она одна, и она сама думала об этом. Что она в его
власти.
Он может, например, убить ее. Вполне может.
- Ваше здоровье, Франсуа! Простите, что не принесла вам льда, но
прислуга перед отъездом выключила холодильник. Думаю, если бы Марсель был
здесь, он с радостью помог бы вам. Вы... Вы все в той же ситуации?
- Да, все такой же безработный.
Впервые Франсуа произнес применительно к себе этот жестокий термин, и
он возбудил его так же, как повторение слов: "Жермена умерла!"
- Вы уже справлялись, во что обойдутся приличные, но скромные
похороны?
Она поистине дочь старого Эберлена, который, всю жизнь сколачивая
миллионы, закончил свои дни в дрянной халупе в обществе полуслепой служанки
и не знал других радостей, кроме ухода за цветами и выпалывания сорняков.
- Я еще не думал об этом.
- Тогда...
Наконец-то она решилась открыть сумочку и нащупала пальцами чек.
Сколько там? Пятьсот? Тысяча? Ни разу в жизни Франсуа не испытывал такого
возбуждения. Видел бы его сейчас Рауль и даже Жермена! К счастью, Рене -
тот зритель, который способен его оценить. Недаром же она не вытащила чек,
не посматривает больше на часы-браслет и уже несколько секунд даже не
решается взглянуть деверю в лицо.
- Видите ли, Рене, на самом деле главное событие сегодняшнего дня не
смерть Жермены. Как я недавно вам сказал, у нее почти не осталось желания
жить.
- Но вы же любили ее, Франсуа! - театральным тоном с упреком
воскликнула Рене. Даже она, дочь Эберлена, отдававшаяся под столом в
кабаре, считает обязательным толковать о нежных чувствах.
- Вы так полагаете, Рене? - Он внутренне забавлялся, изображая
раздумье. - Понимаете, я-то так не считаю. Просто мы свыклись друг с
другом. Радости в этом мало.
- Вы что, выпили?