"Жорж Сименон. Четыре дня бедного человека" - читать интересную книгу автора

Интересное совпадение! Это выражение из словаря их детства, Франсуа
его почти забыл. Свое начало оно вело с каникул, которые они всей семьей
проводили в Сен-Поре. Вернее сказать, первоисточником его был рабочий при
гостинице на берегу Сены. Ходил он всегда в охотничьем костюме, и
обязанности его состояли главным образом в подготовке лодок для рыболовов,
но иногда хозяйка поручала ему резать кур или кроликов. Тогда у всех на
виду он нес в каждой руке по несчастному животному и приговаривал с
угрожающей ласковостью:
"Не бойтесь, деточки! Сейчас мы вас оперируем'"
Рауль вспомнил это детское выражение и применил его к брату. Но дело в
том, что в детстве Франсуа про себя называл словом оперировать то, что
делал тогда дядя Леон со служанкой.
А ведь в больнице сейчас по-настоящему оперируют Жермену...
Да, Рауль оперировал его - так же безжалостно, как тот рабочий из
Сен-Пора (его звали Селестен), и так же грязно, как дядя Леон. Рауль
выставил его голым, как во сне, но то была не мужская нагота - нездоровая
кожа, волосы, срамные части, какие рисуют на стенах общественных уборных. И
вот теперь Франсуа не решается даже бросить взгляд на альбом, который так и
валяется раскрытым на ореховом столе. Во всем была разлита какая-то
нарочитая жестокость, и это напомнило Франсуа его собственное лицо, каким
он его видел в иные утра после скверно проведенной ночи в зеркале,
освещенном серым полусветом ванной комнаты. И еще - лицо Жермены на
больничной койке, запах больницы. Он же обещал быть там, ждать во время
операции в вестибюле, но у него не хватает решимости ни одеться, ни даже
умыться. И вообще лучше не двигаться, потому что при каждом движении
накатывает дурнота.
Было жарко, влажно, с улицы доносились привычные шумы и звуки, но
Франсуа безотчетно избегал поворачиваться к окнам, словно из страха
встретиться с чьим-то взглядом. Он с наслаждением закрыл бы их и задернул
шторы, если бы не опасение, что жильцы напротив заинтересуются, что у него
стряслось. Его мучила жажда. Мучило непреодолимое желание выпить.
С отвращением он приник губами к горлышку пустой бутылки и вытряс из
нее каплю теплого алкоголя.
Коньяк отдавал пробкой. Отдавал Раулем. Этот душок - пресный и
одновременно резкий - никак не мог выветриться из комнаты, несмотря на
распахнутые окна и уличные запахи.
"Пованивает семейкой! - ухмыльнулся бы Рауль. - Запашок Лекуэнов,
скрестившихся с Найлями, а у тебя еще и с примесью Рюэлей!"
С какой-то глухой яростью, смешанной с ликованием, он всех сваливал в
одну кучу. И оперировал - всех разом и поодиночке.
Франсуа не держал на него за это зла. Он просто боялся брата, его
приводила в ужас сама мысль, что тот сейчас находится в одном городе с
ним - в полукилометре по прямой, в гостинице напротив вокзала Монпарнас.
Должно быть, сейчас Рауль, обливаясь потом, спит тяжелым сном. У него
нет никаких проблем. Возможно, вечером он намерен провести второй раунд
этой убийственной игры, а весь день будет отсыпаться. До чего он
безжалостен! Он лучше самого Франсуа знает его слабые места, хотя они не
виделись пятнадцать лет.
- Ты ведь стараешься походить на отца, да?
Отец - единственный человек, единственное, уже совсем смутное,