"Клиффорд Саймак. Заповедник гоблинов." - читать интересную книгу автора

- Только дайте мне добраться до этих гнусных троллей! - вопил мистер
О'Тул. - Только дайте мне наложить лапы на их жадные глотки! Я их выкопаю
из-под земли вот этими самыми руками и повешу на солнце сушиться! Я спущу
с них со всех шкуры! Я их так проучу, что они вовек не забудут!..
Его угрозы все больше сливались в нечленораздельный рев, пока он
быстро удалялся вниз до тропе, спеша к мосту, под которым обитали тролли.
Два человека с восхищением смотрели ему вслед, дивясь такому
всесокрушающему гневу.
- Ну, - сказал Черчилл, - вот мы и лишились возможности испить
сладкого октябрьского эля.



4

Когда Максвелл на одной из внешних более медленных полос шоссе доехал
до окраины университетского городка, часы на консерватории начала отбивать
шесть. Из аэропорта Черчилл поехал другим путем, и Максвелл был этим очень
доволен - не только потому, что юрист был ему чем-то неприятен, но и
потому, что он испытывал потребность побыть одному. Ему хотелось ехать
медленно, откинув щиток, в тишине, ни с кем не разговаривая и только
впитывая атмосферу всех этих зданий и аллей, и чувствовать, что он
вернулся домой, в единственное место в мире, которое по-настоящему любил.
Сумерки спускались на городок благостной дымкой, смягчая очертания
зданий, превращая их в романтические гравюры из старинных книг. В аллеях
группами стояли студенты с портфелями и негромко переговаривались.
Некоторые держали книги прямо под мышкой. На скамье сидел седой старик и
смотрел, как в траве резвятся белки. По дорожке неторопливо ползли двое
внеземлян-рептилий, поглощенные беседой. Студент-человек бодро шагал по
боковой аллее, насвистывая на ходу, и его свист будил эхо в тихих
двориках. Поравнявшись с рептилиями, он поднял руку в почтительном
приветствии. И повсюду высились древние величественные вязы, с
незапамятных времен осеняющие все новые и новые поколения студентов.
И вот тут-то огромные куранты начали отбивать шесть часов. Густой
звон разнесся далеко вокруг, и Максвеллу вдруг почудилось, что это
дружески здоровается с ним университетский городок. Часы были его другом,
подумал он, и не только его, но всех, до кого доносился их бой. Это был
голос городка. По ночам, когда он лежал в постели и засыпал, ему было
слышно, как они бьют, отсчитывая время. И не просто отсчитывая время, но,
подобно стражу, возвещая, что все спокойно.
Впереди в сумраке возникла громада Института времени - гигантские
параллелепипеды из пластмассы и стекла, сияющие огнями. К их подножию
прижался музей. Поперек его фасада протянулось бьющееся на ветру белое
полотнище. В сгущающихся сумерках Максвелл с такого расстояния сумел
разобрать только одно слово: "ШЕКСПИР".
Он улыбнулся при мысли о том, как должен бурлить сейчас факультет
английской литературы. Старик Ченери и вся компания не простили Институту
времени, когда два-три года назад Институт докопался, что автором пьес был
все-таки не граф Оксфорд. И это появление стрэтфордца во плоти будет
горстью соли, высыпанной на еще не зажившую рану.