"Клиффорд Саймак. Дом на берегу." - читать интересную книгу автора

рубахи торчит уголок конверта - серого невзрачного конверта, в каких
рассылаются чеки социальных пособий. Натруженные руки безнадежно опущены
на колени, лицо покрывает многодневная щетина, седеющие виски отбрасывают
мертвенно-серый отсвет на все лицо. Волосы, давно не стриженные, свалялись
и спутались, брови густые, костистые, а под ними, в глубоко сидящих глазах
застыло выражение безнадежности. У самого угла хижины пристроилась тощая
кошка, к стене прислонен сломанный велосипед. Человек не смотрит на них -
взгляд его устремлен на заваленный мусором двор. А вдали, у горизонта,
угадываются прямые, сухопарые фабричные трубы, над которыми вьется слабый
дымок.
Картина была в тяжелой золоченой раме, и поневоле получалось, что это
не самая удачная окантовка для такого сюжета. К раме прилепилась бронзовая
табличка, и не надо было напрягать зрение, чтоб угадать подпись. Он знал
назубок, что там написано:
"Безработный". Художник Дэвид Ллойд Лэтимер.
Сколько же лет назад это было? - спросил он себя недоуменно.
Пять, а то и шесть? Помнится, натурщика звали Джонни Браун. Джонни
был славный малый и позировал Лэтимеру неоднократно. Однако после этой
картины Джонни исчез из поля зрения художника. Лэтимер справлялся о нем
повсюду, даже в портовых притонах, но и там никто больше не видел Джонни и
не ведал, куда он подевался.
Пять, а то и шесть лет назад картина была продана ради куска хлеба.
Лэтимер попробовал вспомнить, как же звали покупателя, но имя стерлось из
памяти.
В комнате был еще и шкаф. Лэтимер раскрыл створки и увидел новую с
иголочки одежду, выстроившиеся внизу ботинки и сапоги, аккуратно уложенные
на полку головные уборы. Не было и тени сомнения, что все окажется точно
по размеру. А в комоде у кровати наверняка найдутся белье, рубашки, носки
и свитера - именно такие, какие он выбрал бы для себя сам.
"О нас заботятся", заявила Алиса, а за ней и Инид, когда сидела с ним
на диване перед пылающим камином. Тут действительно не может быть
сомнений. Никто не желает им зла. Их тут, по сути, балуют, как детей.
Но остается вопрос: зачем? Почему восемь и только восемь человек,
отобранных из многих миллионов?
Подойдя к окну, он выглянул наружу. Окно выходило на сторону,
противоположную лужайке, и взгляд падал на рощицу призрачных берез. Взошла
луна и повисла молочно-белым шаром над темным пятном океана. Лэтимер и
сейчас явственно различал белые брызги, взлетающие над валунами.
Надо подумать, сказал он себе. Надо набраться терпения и разобраться
в случившемся, выстроить все происшествия последних часов в каков-то
определенном порядке. Ложиться бессмысленно - в таком напряженном
состоянии он нипочем не уснет. Надо отыскать местечко, где вокруг -
никого. Кто знает, если выйти на свежий воздух и погулять часок, хотя бы
вверх-вниз по подъездной аллее, может, и удастся взять себя в руки...
На пути к входной двери он неизбежно прошел мимо гостиной. Огонь в
камине сник до слабого мерцания углей. Из темноты донесся голос:
- Дэвид, это вы?
Он обернулся и всмотрелся в дверной проел. На диване перед камином
сгорбился темный силуэт.
- Джонатон?