"Роберт Сильверберг. Пассажиры" - читать интересную книгу автора

Детерминизм больше не философская абстракция: это холодные чужие
щупальца, проникающие сквозь черепные швы.
Пассажиры появились три года назад. С тех пор меня захватывали пять
раз. Наш мир стал абсолютно другим. Но мы приспособились даже к этому. Мы
приспособились. У нас новая мораль. Жизнь продолжается. Правительство
правит, законодатели заседают, биржа ведет обычные операции, а мы находим
способы компенсировать наши потери. Это единственный способ. А что еще мы
можем сделать? Оплакивать поражение? Перед нами противник, с которым воевать
нельзя; лучшее, что мы можем - сопротивляться терпением.
Вот мы и терпим.
Каменные ступени холодны. Мало кто в декабре так сидит.
Я говорю себе, что отшагал столько по собственному желанию, что
остановился по собственному желанию, что сейчас в моем мозгу нет никакого
Пассажира. Может быть. Вполне возможно. Не могу себе позволить поверить, что
я несвободен.
Может ли быть, думаю я, чтобы Пассажир еще и закодировал меня - дойти
сюда, остановиться здесь? Это тоже возможно.
Оглядываюсь на других, кто стоит или идет по ступеням библиотеки.
Старик, пустые глаза, сидит на сложенной газете. Мальчик лет тринадцати
с раздувающимися ноздрями. Толстая женщина. Неужели они все захвачены?
Похоже, вокруг меня сегодня просто роятся Пассажиры. Чем больше я смотрю на
оседланных, тем прочнее убеждаюсь, что я, по крайней мере сейчас, свободен.
Последний раз между захватами у меня было три месяца свободы. Говорят, что
некоторых вообще не отпускают. Их тела просто нарасхват, и им достаются лишь
обрывки свободы - день, неделя, час. Нам никогда не удавалось определить,
сколько Пассажиров расположилось в нашем мире. Миллион? Или пять? Кто
скажет...
Серое небо роняет снег. Центральный говорил, что вероятность осадков
мала. Что они, в это утро и Компьютер оседлали?
Я вижу девушку.
Она сидит по диагонали от меня, ступенек на пять выше, сотней футов
дальше; черная юбка, поднявшаяся на коленях, открывает очень красивые ноги.
Она молода. У нее каштановые волосы глубокого, насыщенного оттенка. Глаза
светлые: на таком расстоянии мне трудно различить цвет. Одета просто. Ей
меньше тридцати. На ней темно-зеленое пальто, а помада пурпурная. Губы
полные, тонкий нос с легкой горбинкой, глаза умело накрашены.
Я знаю ее.
Я провел три прошлых ночи в своей комнате с нею. Она; та самая.
Захваченная, она пришла ко мне; захваченный, я спал с нею. В этом я уверен.
Завеса в памяти приокрылась, я вижу ее стройное тело нагим на моей постели.
Как же я могу это помнить?
Слишком сильно, чтобы быть иллюзией. Ясно, что мне позволено помнить
это по неизвестным мне причинам. Я помню и больше. Я помню, как она тихо
постанывала от наслаждения. Я знаю, что мое тело не предало меня в эти три
ночи, и я не обманул ее желанья.
И даже больше. Воспоминания о плывущей музыке; запах юности от ее
волос; шелест зимних деревьев. Каким-то образом она вернула мне время
невинности, пору, когда я был молод, а девушки загадочны, пору вечеринок,
танцев, тепла и тайн.
Теперь меня тянет к ней.