"Роберт Силверберг. Наездники" - читать интересную книгу автора

роли, что она делала или говорила во время вашей невольной совместной
жизни.
И все-таки, меня к ней тянет.
Но зачем нарушать табу? Зачем нужно это серьезное нарушение этикета?
Никогда я не делал ничего подобного. Я всегда был щепетилен.
Но я встаю и иду вдоль ступеньки, на которой сидел, оказываюсь ниже
ее, гляжу на нее и она автоматически сдвигает ноги, как будто осознает,
что ее поза нескромна. Из этого жеста я понимаю, что сейчас она не
оседлана. Мы встречаемся глазами. У нее подернутые дымкой зеленые глаза.
Она красива, и я напрягаю память, чтобы вспомнить больше подробностей
нашей страсти.
Взбираюсь по ступенькам и останавливаюсь около нее.
"Привет", - говорю я.
Она глядит безразличным взглядом. Кажется, она меня не узнает. Ее
глаза слегка затуманены, как бывает всегда, когда уходит Наездник. Она
сжимает губы и долгим взглядом оценивает меня.
"Привет", - отвечает она холодно. - "По-моему, мы не знакомы".
"Нет, не знакомы. Но у меня такое ощущение, что именно сейчас вам не
хочется одиночества. И мне тоже".
Своим взглядом я пытаюсь показать, что мои побуждения приличны. "Идет
снежок", - говорю я. "Мы можем найти место потеплее. Я хотел бы с вами
поговорить".
"О чем?"
"Давайте пойдем куда-нибудь и я расскажу. Меня зовут Чарлз Рот".
"Хэлен Мартин".
Она встает. Еще не отбросила холодное безразличие. Она подозрительна,
и ей от этого не по себе. Но по крайней мере, она хочет пойти со мной.
Хороший знак.
"Не слишком ли рано, чтобы выпить?" - спрашиваю я.
"Не уверена. Даже не знаю, который час".
"Еще нет двенадцати".
"Все равно, давайте выпьем", - говорит она и мы оба улыбаемся.
Мы идем через дорогу в коктейль-бар.
Сидя лицом к лицу в полумраке, потягиваем наши напитки. Она пьет
"дайкири", а я - "кровавую Мэри". Она слегка расслабляется. Я спрашиваю
себя, чего же хочу от нее. Разделить с ней постель? Но я три ночи получал
это удовольствие, хотя она ничего не знает. Мне хочется чего-то большего.
Чего?
У нее воспаленные глаза. Она мало спала за эти три ночи.
Я говорю: "Вам было очень неприятно?"
"Что именно?"
"Наездник".
Ее лицо искажается, как от удара хлыстом.
"Откуда вы знаете, что у меня был Наездник?"
"Просто знаю".
"Наверно, не нужно говорить об этом".
"Я без предрассудков", - говорю я. - "Мой Наездник покинул меня этой
ночью. Я был оседлан со вторника".
"А мой, кажется, оставил меня часа два тому назад". Ее щека розовеет.
Она делает усилие, говоря об этом. "Я была оседлана в понедельник ночью.