"Роберт Силверберг. Долина вне времени" - читать интересную книгу автора

кроме черноты, закрывавшей тусклый свет голубого солнца.
Затем он почувствовал, как, покачиваясь, едва ощутимо вздрогнула
земля. "Что теперь?" - подумал он, вглядываясь в окутывавшую их тьму.
Послышались еле уловимые музыкальные аккорды и стали эхом отдаваться в его
ушах. Наверное, решил Торнхилл, ультразвуковые колебания. От них чуть-чуть
закружилась голова, стали прмтупляться неприятные ощущения, наступало
умиротворение. Звуки эти оказывали такое же успокаивающее воздействие,
какое испытывает кошка, когда ее нежно поглаживают.
"Да будет мир между вами, мои хорошие, - нежно, почти певуче звучал в
сознании голос. - Вы слишком часто ссоритесь. Да будет мир..."
Ультразвуковые колебания обтекали всего его сразу, он покачивался на
них, как на легкой зыби, они вымывали из него ненависть и гнев. И вот он
уже стоит, улыбаясь, сам не понимая, почему он улыбается, ощущая и в себе
самом, и вокруг себя только мир и спокойствие.
Туча стала подниматься - это Страж покидал их. Иитенсивность
неслышимых аккордов стала уменьшаться, покачивания земли прекратились.
Покой и иолная гармония воцарились в Долине. Замерли последние слабые
отзвуки.
Еще долго после этого никто не пытался нарушить молчание. Торнхилл
стал осматриваться. Он заметил, как совсем кехарактерно для Ла Флокке
смягчились жесткие черты его лица, как появилась улыбка на угрюмом лице
Веллерса. Да и сам он не испытыаал ни малейшего желания с кем бы то ни
было ссориться.
Но где-то в глубинах его подсознания эхом отдавались слова Стража и
задевали за живое: "...мир между вами, хорошие мои".
"Хорошие мои", любимцы, славные зверюшки.
Нет, не обитатели зоопарка, отмечал про себя Торнхилл со все
возрастающей горечью по мере того, как спокойствие, инсценированное
ультразвуковыми аккордами, покидало его. Хорошие мои... Изнеженные
баловни.
Только теперь он осознал, что весь дрожит. Эта жизнь в Долине
казалась поначалу такой привлекательной. Теперь же ему страстно хотелось
вопить, кричать что есть мочи от ярости, которую вызывали теперь в нем
голые пурпурные горы, теснившие их со всех сторон, но ультразвук
великолепно обработал его нервную систему. Он даже был не в состоянии
выразить звуками весь свой гнев и горечь.
Торнхилл потупил глаза, стараясь изгнать из своего разума те
убаюкивьющие чувства, которые стремился насадить там Страж.


В последовавшие за первым дни обитатели Долины заметили, что стали
молодеть. Результаты омоложеним впервые стали видны на самом старшем из
них, Мак-Кэе. Это случилось на четвертый день пребывания в Долине. Счет
дней велся, за неимением других средств, по восходам красного солнца. К
тому времени для всех девятерых установилось нечто, похожее на нормальный
распорядок жизни. С того времени, как Страж счел необходимым умиротворить
их, прекратились любые вспышки гнева или обиды друг на друга. Вместо
этого, каждый вел себя тиио, почти замкнуто, под гнетущим бременем
понимании того, что их статус что-то вроде любимых домашних животных.
Они обнаружили, что почти отпала необходимость во сне и в еде.