"Влад Силин. Здравствуй, земля героев! " - читать интересную книгу автора

- Отдай зеркальце!
- Я еще не закончил объяснять. Я не рассказал, как тюр-реализм создает
эстетику побегов.
- Побегов? - Танечка вцепилась пальцами в сиденье стула. - Да,
побегов... - Она вскинула на Иринея умоляющий взгляд: - Ир... ты меня не
выдашь?.. Я на охрану... а ключ от камеры в пудренице забыла! Джиакомо...
пилить будет...
Север резко увел зеркальце в сторону. Луч спрыгнул с обугленного пятна
на блузке и расплылся, потеряв жалящую остроту.
- Танечка, - приказал Север, - немедленно за эскулапом!
- Я не могу! Я должна...
Глаза охранницы закрылись. Кавайцы народ выносливый - они способны на
многое такое, что другим людям покажется чудом. Однако регенерировать не
умеют.
- Я не могу, - пробормотала Танечка. - Ириней, мне нельзя... я же
охраняю! Господин Бат...
Узник сунул руку в кипящую плазменную струю. Заголосили сирены
контрольных систем.
- Господин Ириней! Что случилось?
Из-за кулис выглянула высокая, очаровательно нескладная девушка в
розовом. Огромные глаза, крохотный кукольный нос, торчащие черные косички -
если бы не они, их обладательницу и Танечку можно было счесть близняшками.
- Лисенок, дуй за эскулапом! Одна нога здесь, другая там. Танечке
плохо.
- Что с ней?!
- Она забыла ключ от моей камеры. Теперь ее жжет совесть.
Кавайка сделала круглые глаза. В день сорокалетия она вспомнит свои
детские приключения и ужаснется: какой глупой она была! Но сейчас ничто не
вызывает у Лисенка сомнений. Да и у Танечки тоже.
- Ириней, я плохая? - всхлипнула Танечка. - Я плохо тебя стерегу?
- Ты прекрасно меня стережешь. Видишь: мне не удалось убежать.
Ириней с грустью смотрел на каваек. За те неполные полтора месяца, что
он провел в "Цирке Макабр", в его голове родились десятки планов бегства. Ни
один не удалось воплотить в жизнь. Кавайки везучи; всякий раз они допускали
одну из своих милых оплошностей, после чего все шло кувырком.
- А Джиакомо? Вдруг он узнает?!
- Не узнает, - покачал головой узник. - Его голова занята другим.
И правда, Джиакомо Бата волновало другое. До Дня Всех Жизней остались
считаные недели, а число конкурентов при дворе его величества оставалось
чудовищным. По напряженности интриг Версаль оставлял далеко позади и Лигу
Доминионов, и хеадбол, и Подиум Модели Человека. Повара, комедианты,
декламаторы стихов и торговцы компьютерными играми - все они сражались за
внимание Людовика XI Многоживущего и его сына.
Речитативом прогремели шаги. В зал влетел Марио Пьяче, один из четырех
постоянных актеров "Макабра". Парню было не больше двадцати пяти, но
перенесенные геном-трансформации, казалось, вытравили из него все
человеческое. Когда-то он считался красавцем, но после встройки актерского
импланта перестал следить за мимикой. Выражения лица актера менялись лишь во
время игры - и менялись виртуозно, надо признать. Кто бы из последователей
Станиславского не отдал душу за его умение плакать и смеяться в нужный