"Александр Силецкий. Пустырь... Лизавета" - читать интересную книгу автора

Нам сделалось не по себе, хотя, какое там, просто жутко стало при виде
этого лица, измученного, жалкого, и трясущихся костлявых пальцев, что
бездумно теребили, сминая и распуская, платье над обвислыми грудями.
- Из столицы они. Студенты. Переночевать хотят, - пояснила женщина,
впустившая нас, и только теперь мы заметили, как похожи они: сестры,
наверное. - Из столицыs - точно заклинание, повторила она. - Вы садитесь,
место есть. Устали ведь?
Ну и ну, подумал я, ну и нуs
Мы присели на табуреты возле стола, странная женщина тотчас отошла, а
сестра ее, шумно всплеснув руками, вдруг засуетилась.
- Ну как там, как там? - беспрерывно спрашивала она, одновременно
отпирая сундук и извлекая на свет божий крынку с молоком и остатки усохшего
пирога. - Вы ешьте, ешьте, с дороги-то, небось, оголодалисьs Мы люди
небогатые, что Бог послалs Ну, а в столице-то как?
- В столице? Полный порядок. Очень хорошо, - сказал я, с нежностью
поглядывая на молоко. - Все схвачено. Стоит столица. Хорошо стоит.
- Даs - мечтательно вздохнула женщина. - Счастливыеs У вас там,
сказывают, рядом все и весело, небосьs А мы тутs ничегоs не видим. Вон
электричество уже который годик ждем. Все обещаютs
- Это не беда, - утешил Сергей, принимаясь за пирог. - Спокойная
обстановка только жизнь продлевает. И мысли рождаетs Всякиеs
- Эх, кабы спокойные, - снова вздохнула хозяйка. - Вы пейте, ешьте, не
стесняйтесь. Шли-то, вишь, издалекаs Даs Хоть одним глазком взглянутьs А
то: помрешь и ничего с собой на памятьs
- В столице суета, - заметил я. - А дров мы обязательно наколем. И в
бочку воды натаскаем. Все сделаем. Пока нет электричестваs
Не знаю, характер, наверное, у меня такой зловредный: не могу я долго,
а тем более всерьез о каких-то унылых вещах говорить. Не то чтобы это меня
раздражает, но не вижу смысла.
В таких случаях я принимаюсь ерничать, валять цинично дурака (может,
действительно, виной всему скотское столичное самомнение?) и готов при
первой же возможности осмеять за здорово живешь любого, кто слишком прост,
наивен, неучен - на мой столичный взгляд.
Вот именно - любогоs
Я бы, вероятно, и теперь наговорил еще кучу всяких несуразиц, полных
полунамеков и эдакой скрытой иронии, подчас понятной только мне самому, да
только женщина, другая, которая вроде не в себе, вдруг подсела к столу
напротив, подперла кулаком щеку и снова уставилась на нас: в упор и
одновременно - мимо.
Я чуть не поперхнулся куском черствого пирога, а молоко себе на колени
пролил и принялся тогда беспечно вертеть головой по сторонам, будто мне все
происходящее безумно интересно: мол, каждую новую черточку диковинного быта
впитываю в себяs
А женщина сидела и смотрела, как тогда, у двери, - ну, хоть бы слово
произнесла! - и лишь в глазах ее, в самых уголках, отчего-то дрожали две
слезинки, махонькие такие, еле заметные в тусклом светеs
И от всего этого, от долгой унылой дороги, от темного дома с пляшущими
тенями по углам, от спертого воздуха, от вонючей лампы, от двух старух
(хотя какие они были старухи: на самом деле, если приглядеться, им было лет
по сорок пять, не больше), от всего этого я чуть не взвыл в полный голос,