"Александр Силецкий. Глиняные годы (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

времени... И тогда считаем себя неудачниками, изгоями, не подозревая, что
нужно было - лишь немного подождать.
- Вот-вот, Уильям. Но теперь - пора. Пусть там, на родине, тебе
окажется несладко. Но это - твой дом, твое время. И мое - тоже. Только там
мы сможем писать - задыхаясь, страдая, порою не веря, однако - из
последних сил, и соперничать, как подобает благородным художникам.
- Ты все еще надеешься взять надо мною верх?
- А как же! Слово - наше оружие. Одна у него слабость - оно пригодно
лишь в честном бою. Ты же творец, Уильям! И не мне объяснять, как добывать
победу.
Шекспир с тяжелым вздохом медленно сел на кровати.
- В честном бою... На равных... Ах, Кристофер! Ты-то свое уже
прожил... Я признался врачу, что твоя роль выйдет жалкой. Формально так
оно и есть. Ты тянешь меня в болото, к новым несчастьям. Вернее, к старым,
от которых я однажды убежал...
- Нет-нет, Уильям! Это вовсе не болото. Ты художник, черт возьми!
Выходит, ты в ответе за свою эпоху. Это от тебя зависит, как потом люди
станут думать о ней. Ты пишешь для себя, для своего времени? О нет! Ты
творишь для тех, кто родится после. Чтобы в далеком двадцатом, читая твои
пьесы, они могли установить связь времен. Удел художника - дать людям
концы нитей Истории, которые можно связать в тугой узел. Дать в руки.
Только тогда люди ощутят себя людьми. Удел художника - напоминать всем,
что они человеки. Для них для всех ты остаешься Шекспиром, сыном и
утвердителем своей эпохи. Ты не смеешь ее предать. Ибо не выполнишь тогда
перед потомками свой долг. Да, долг!
- Это же мои слова, Кристофер!
- Разумеется, твои! Я лишь вызубрил их, как подобает прилежному
актеру.
- Господи, я всех вас сочинил! И себя, и эту развязку... Все
оживил... О господи! Теперь я обязан сыграть до конца... Финал, к которому
я шел все эти годы... Я был трусом, я искал пути полегче. Но ведь
понимал!.. Ну, что ж, Кристофер, помоги мне встать.
Он спустил ноги с кровати, тяжело поднялся и с трудом проковылял к
окну.
- Спешить не надо. Береги себя, - заметил Марло, поддерживая старика
под локоть. - Ты еще нужен. Очень нужен... Всем нам. Понимаешь?
- Да-да, - рассеянно кивнул Шекспир и обернулся, будто бы
высматривая, не забыл ли что. - Жене я написал, - чуть слышно прошептал
он. - Она все поймет... Не то что я... Хотя... О, боже, дай силы мне и
тем, к кому я был привязан! Ты видишь: я обмана не хотел. Но я был слеп и
истины не замечал. Теперь пришла расплата. Пусть! Зато меня в бесчестии не
обвинят. Шекспир уходит жить!
- Гляди, Уильям, какая ночь глухая... Нам это на руку - ни одного
огня. Весь Стрэтфорд спит. Никто нас не заметит.
- Хоть в этом повезло... Ну, ладно. Помоги-ка мне, Кристофер,
перелезть... Вот так. Пошли!
И они оба исчезли в черном проеме окна.
Только гулко-равнодушно стучали по ветру распахнутые настежь
ставни...