"Александр Силаев. Армия Гутэнтака " - читать интересную книгу автора

его ошибок, пошептывались и поглаживали нунчаки.
Со временем не дождались. Конкин стал хулиганом-"оформителем", ходил в
народ, повесил в своей комнате портрет первого консула. Читал запоем, шел
на бриллиантовую медаль. Длинноногую Машу представлял готовой женой, а с
Гутэнтаком глушил вискаря, пока оригинал не нацепил дурацкий малиновый
крестик.
Когда Шаунов сгоряча назвал Конкина борцом за свободу, тот вызвал его
на дуэль. Гутэнтак с трудом уладил проблему: помог совет мастера Длугача и
препарат мастера Берна, аккуратно принятый на четверых (Маша со слезами
настояла на дозе).
...Кроме того, они учили пять иностранных и семнадцать экономических
дисциплин.
Факультативно занимались алгеброй, геометрией, тригонометрией, высшей
математикой, физикой, химией, биологией, музыкой, живописью, экологией,
курагой, информатикой, дизайном, синергетикой, прикладной, шахматами,
плаваньем и футболом. Недаром. Многие самовыражались. Допустим, Мария
Сомова была с рождения сильна в квантовых процессах.
Магией и риторикой - отнюдь не факультативно.
Литературой занимались понятно как.
Историей - так же.
Указом актуал-консула они стали изучать этикет.
На практику поступали в "белые отряды" и ТНК, хотя некоторые
предпочитали уйти в горы или просто объехать мир. За все платило
несчастное государство: за Уолл Стрит, за амуницию, за Тибет.
Два десятка зевак смотрели, как он кончает. Член секундно замер и
содрогнулся, выплескивая счастье на почерневший асфальт, еще и еще. Девица
уткнула мордочку в ладони, ее никто не держал. Член обмяк, Михаил Шаунов
застегнулся, пряча растерянность. Гутэнтак стоял в отдалении и блаженно
смотрел в небо поверх голов.
Он видел золотистые нити и горизонт, дурных птиц и глаза смотрящего на
нас Бога, стеклянный воздух и капельки мишиной спермы на ее ногах, на
сером и на зеленом. Зеваки загомонили.
- Вот суки, - прошипел за кожаными спинами неизвестный.
Рассеянно улыбаясь, он расстегнул две пуговицы черной куртки.
- Вы все такие пушистые, - сказал он людям. - Как маленькие добрые
мыши. Или как домашние хомяки. Точно-точно, как хомяки.
Гутэнтак медленно достал "браунинг", повел им в устрашающем жесте и
огрызнулся поверх голов.
Люди, пытаясь сохранить достоинство, затрусили прочь. Наплевавшие на
достоинство рванули галопом. И как рванули! И как хрустально смеялся им
вслед Михаил Владленович Шаунов!
- Ну ее, - сказал Гутэнтак, - ну их всех. Пошли отсюда. Побежали, мать!
Они отбежали метров на пятьдесят, остановились, начали гоняться за
воробьями и задиристо пинать тополиный ствол. Словно маленькие.
Оглянувшись, они увидели странное.
У темно-красной стены стояло трое невоспитанных пацанов. Это было
видно по их одежде, по прическе, по лицам. Один из них держал зеленую
курточку, другой бил ее по щекам. Третий расставил ноги на ширине плеч,
держась за ширинку. А вот перестал держаться. Достал кастет, знать,
передумал чего, переосмыслил.