"Андрей Сидоренко. Как пройти на свободу (не оконч.) " - читать интересную книгу автора

утверждали они, поэтому его надо беречь и ублажать, а не донимать. В
качестве ублажения было предложено возродить институт жертвоприношения. Пока
неизвестно, планирует ли четверка приносить в жертву людей или ограничится
домашними животными. Над выяснением деталей мало сказать странного дела уже
работает наш специальный корреспондент, который отправился на поиски по
горячим следам. На сегодня все. Оставайтесь с нами".
- Этого не может быть! - вырвалось у меня.
- Отчего же, милейший, не может быть?! - услышал я в ответ.
Передо мной сидел незнакомец: элегантный черный плащ, под которым
виднелась черная футболка, голову венчала лихая черная шляпа с непомерно
большими полями, обут он был в ярко-красные туфли на босу ногу. Туфли по
типу тех штиблет, которые носили султаны - носки загнуты вверх. Спадающие на
плечи, черные, как смоль, волнистые волосы.
- Очень даже может быть! Скажу вам по секрету: может быть еще и не
такое, - незнакомец вальяжно откинулся на спинку стула и раскурил трубку с
непомерно длинным мундштуком.
- Я не заметил, как вы подсели. А вдруг здесь занято, не мешало бы вам
справиться на этот счет.
"Странный тип", - подумал я. Незнакомец создавал впечатление человека,
не от мира сего.
- Полноте врать, сударь! Ей Богу, не к лицу вам, такому с виду
интеллигентному человеку ... - он сделал паузу и, хитро щурясь, немного
наклонился ко мне. - Вы ведь себя интеллигентным человеком считаете?
- Ну...
- Никого вы не ждете, - четко определил незнакомец.
- Позвольте узнать, почему вы так спешно заключили?
- Не заметить, милейший, что вы одиноки, может только слепец или
младенец. Вас глаза выдают, в них... - он неожиданно замолчал, как бы
опасаясь уточнять, что именно он увидел в моих глазах.
- Ну, что там, в моих глазах? Продолжайте, раз начали, - меня разобрало
любопытство.
- Горечь, - резанул незнакомец. - Я вижу в ваших глазах горечь, а это
наивернейший признак одиночества. Ну да ладно. Чего это вы так взволновались
из-за какой-то статейки, мало ли что пишут?
- Вы, как я погляжу, мастер уводить разговоры в сторону. Хотя вот эта
ваша горечь...
- Ваша, - уточнил незнакомец.
- Ну да, конечно, моя, - поправился я и вспомнил Адмирала Нельсона. -
Эта горечь, признаюсь, цепляет. В ней много отталкивающего, но вместе с тем
есть что-то до боли родное, близкое, без чего, мне кажется, собственно жизнь
не состоялась бы. Но сейчас меня не горечь беспокоит. Я не понимаю, что
происходит. Я имею в виду ту четверку, о которой газеты пишут и которую
митрополит анафеме предал. Вы сами-то читали, понимаете, о чем речь?
(Незнакомец утвердительно кивнул). Хорошо, тогда мне легче будет говорить.
Дело в том, что на днях со мной приключилось одно странное происшествие,
точнее сказать, не одно, а целая цепочка весьма странных и необъяснимых
событий, о которых я не смею никому рассказать. Боюсь, меня сочтут... - я
остановился, подбирая правильное слово.
- За сумасшедшего, - запросто подсказал незнакомец, - говорите, как
есть, чего уж там!