"Андрей Сидоренко. Молитва для Эльзы (быль в трех частях)" - читать интересную книгу автора

странный инородец. Никакая прочая особенность не примечена во мне. И она,
как прирученное к домашнему порядку смирное и насовсем печальное существо.
Зачем она так кажется? Училась же грамоте и счету, и даже читала
художественную литературу. И влюблялась, и страдала, и мечтала, и звезды на
небе сообща с молодым человеком разглядывала. Я тоже разглядывал, но сейчас
смотрюсь, наверное, так, будто ничего подобного со мной и в помине не могло
быть. Что же она обо мне думает? Трудно догадаться по ее непонятному для
белого человека южно-азиатскому лицу.
В процессе зарождения мужского начала я думал о женщине хорошо - она
теплая и ласковая, или еще: как непонятно о чем точно, но никак не
представлял ее в виде безрадостного отмежеванного существа. А здесь - нате:
смотрит на меня и дышит, и больше ничего такого - просто биологический факт.
И как с ней прощаться: руку пожать, что ли?
Меня, согласно штатному расписанию, производство ждало и давно бы пора
вернуться на пароход и кое-что сделать нужное и серьезное. А я сижу на
земле, как раз напротив того малого предприятия в виде пальмовой хижины,
ирассматриваю круглешок неба сквозь бамбуковую палочку. Так на нем больше
синевы, а лишнее, вроде листвы крон и крыш домов, не мешает наблюдать лазурь
и удивляться.
Неустанно дует пассат, гоняя по морю волну, нещадно палит южное солнце,
воздух пахуч и по-тропически, как кисель, тягуч. Голопузый мальчуган
демонстрирует ассортимент переносной сигаретной витрины-мольберта,
настойчиво рекомендуя купить родной ленинградский "Беломорканал" и
улыбается. Временная женщина малого предприятия затеяла переставлять морские
ракушки на прилавке, как будто сама с собой в шашки играет, и песню
замяукала, вьетнамскую народную.
Как случилось, что мы все здесь оказались: и женщина, и мальчуган, и
малое пальмовое предприятие? Кто здесь главный и значимый? Я ли, они ли? Мы
временные и неважные, мы случайные и ненужные, круги на воде, печальный
вздох мы.
Мальчишка - передвижной торговый пункт скрылся за углом туземного
глинобитного жилища, женщина нечаянной международной любви, оправив одежу
пошла, задом виляя, целеустремленно далеко. А я остался одиноко сидеть на
обочине дороги в этой чужой заграничной стране. Знакомого русского ничего,
все другое: повадки, мироощущение, быт. Женщины, кажется, не того, чего у
нас хотят, мужчины не так ходят, думают.Зажмурюсь и не черноту вижу, как на
северной родине, а синее или даже зеленое, с кругами и разводами, как на
модной футболке семидесятых годов.
Расплющив глаза, быстро сориентировался, поднялся и, забывая день,
решительно зашагал прочь. Голова постепенно начала заполняться привычными
мыслями: о том, как прощедобраться в порт, о вечерней еде, о книге перед
сном. Что же я тогда читал: модноеили незыблемое? Скорей всего "Остров
Сахалин". Точно, я читал Чехова ижалел его, как неверно понятого. Зря, думал
я, любят "Дядю Ваню" и "Вишневый сад". Надо в первую очередь любить "Остров
Сахалин", а потом все остальное. Во-первых, в "Острове Сахалин" больше всего
страниц, значит, дольше можно наслаждаться, а во вторых,Антон Павловичпишет
именно о своих, невымышленных впечатлениях, позволяя нам ощутить могучую
душу мудреца. Куда там меланхоликам-полутрупам, любителям сушеных вишен.
Заодно мне стало жалко Экзюпери за то, что "Маленького принца" читают и
удивляются, а о "Цитадели" - никто кроме специалистов и редких читателей