"Владимир Сидоренко "Бункер" [H]" - читать интересную книгу автора

- Советский генерал послал нас выключить функштацьён**.
С двумя сопровождающими иду во второе помещение и показываю на одеяла:
- Открывай, открывай!
Радист мнется, переглядывается с краснолицым. Лишь после этого,
протиснувшись между стеной и нарами, сдергивает одеяла, обнажая стальную
дверь.
- Открывай, открывай,- повторяю я и лезу за ним. Радист громко стучит.
После второй попытки дверь приоткрывается на освещенную электрическим
светом лестницу. На ней немец в темно-синей морской тужурке, белой рубахе и
черном, со свастикой галстуке. На правой стороне груди орел с раскрытыми
крыльями и свастикой. Погон нет, Вместо них шитые золотом нарукавные
нашивки: две средние-лейтенант.
Лейтенант будто собрался на парад, блестит как новая копейка.
- Передай лейтенанту, советский генерал послал меня выключить
функштацьён.
Радист переводит. Щеголь смотрит, кивает. Затем пропускает меня и радиста
на лестницу и задраивает дверь. Краснолицый остается в тамбуре, Спускаемся
за щеголеватым моряком. При желании вдвоем они со мной бы справились!
Радист с меня ростом, выглядит внушительно, Щеголь поменьше, но весь
налитой, сильный. Но, вижу, нападать не собираются. Однако на всякий случай
останавливаюсь и пропускаю радиста вперед, чтобы оба были перед глазами. В
конце лестницы еще одна дверь. Выходим в залитое электрическим светом
большое помещение, наполненное немцами. Прикидываю, сотни полторы, не
меньше. Большинство сидит за столами. Многие курят, но воздух свежий,
вентиляция отменная. Среди темно-синих моряков островки серо-зеленой
полевой и черной формы. Рослые, холеные, не то что замызганные раненые в
тамбуре. И моряки и эсэсовцы выбриты, аккуратно одеты. У нескольких моряков
ухоженные бороды. Слева, через два стола от меня, сидит седовласый морской
офицер с нашивками капитана третьего ранга.
Но, присмотревшись к гитлеровцам внимательнее, замечаю, что не так уж они
опрятны, как показалось вначале. Наверно, прячутся не один день. Лица, как
и воротнички и манжеты, выступающие из рукавов тужурок, серые, несвежие. Во
взглядах и осанке еще видна надменность, но уже изрядно разбавленная
растерянностью и даже страхом. Часть из них, чувствуется, недавно вышла из
боя. По-видимому, собравшиеся здесь с трудом начинают понимать, что
происходит или уже произошло.
Снова пробегаю взглядом по убежищу, У стен не наспех сколоченные
деревянные нары, как в тамбуре, а двухъярусные металлические койки с
добротными шерстяными одеяла-ми. Под одним проглядывает автомат. На койках
по-домашнему спят кошки, лежат и раненые.
Второй раз встречаю в кубриках немцев кошек. Первый раз увидел их после
освобождения острова Тютерс в Финском заливе. Тогда немцы бросили в казарме
не меньше двадцати кошек. Говорят, домашние животные снимают нервное
напряжение.
А на столах бутылки, колбаса, банки, картонные коробки, пачки сигарет с
разноязыкими наклейками. Все мирно, благопристойно. Пьют, едят,
разговаривают...
Ближе всех, за столом, изрядно захмелевший эсэсовец. Лицо крупное,
мясистое, будто ошпаренное, какое бывает у рыжих и блондинов. Волосы -
прилизанная пакля, как у куклы. Уставив на меня рысьи глаза, булькает