"Борис Сичкин. Мы смеемся, чтобы не сойти с ума " - читать интересную книгу автора

поднималась наверх, а другая чинно спускалась вниз. Сразу чувствовалось, что
мокрицы хорошо воспитаны, с высшим образованием. Присмотревшись, я разглядел
безупречные балетные па и, как балетмейстеру и профессиональному танцовщику,
мне не составило труда узнать танец ансамбля "Березка". К сожалению,
единственная тусклая лампочка не позволяла полностью насладиться спектаклем.
Впрочем, едва мы погасили и легли слать, мокрицы прекратили танец вместились
нам на лица. Это почему-то отвлекло меня от сна, и я выскочил из подвала,
как из горящего танка. Вслед за мной выскочила Галя, и только Емельян, как
Зоя Космодемьянская, стоял, вернее, лежал, насмерть.
Я понял, что свою судьбу нельзя доверять другому и на следующее утро
договорился с хозяином, который пошел мне на встречу и любезно предоставил
двухкомнатную квартиру в этом же доме сумасшедшие деньги. Мы перебрались,
открыли чемоданы и стали раскладываться. Когда я открыл шкаф, то обнаружил,
что на меня в упор смотрят несколько сот огромных черных тараканов. Обратная
сторона шкафа снизу доверху была покрыта их братьями и сестрами. Большие -
майские жуки на их фоне выглядели комарами - с грузинской талией и
запорожскими усами. Жена ничего не сказала, но по глазам я понял, что она не
любит нецензурных слов, если она сейчас откроет рот, можно будет составить
полный энциклопедический словарь шахтерского мата. Емельян мягко улыбнулся.
Я пошел в магазин, на последние деньги купил всевозможные средства от
тараканов и опорожнил первую бутылку спрея прямо им рот. Они взбодрились и
сладко облизнулись. Как я понял, их давно этим кормили, они привыкли и
полюбили это лакомство. Другая бутылка с надписью "смерть" их явно
развеселила, это средство, вероятно, шло, как французский коньяк. Кроме
того, я заметил, что их стало значительно больше - наверное они пригласили
соседей на неожиданный банкет. Они хорошо выпили, плотно закусили, немного
попели и перешли на массовые пляски. Я не выдержал, взял сковородку и пошел
в рукопашную, но силы были не равны, у тараканов оказались неисчерпаемые
резервы.
В конце концов я подумал: они же бьются за правое дело, это их родина.
Не они к нам пришли, а мы к ним. Оставил их в покое, и мы с ними жили душа в
душу, как и весь итальянский народ.
В Италии я пошел на стриптиз и получил громадное удовольствие, но не от
стриптиза, а от итальянских зрителей. Началось все, как обычно: вышла
женщина, чувствовалось - не девушка, а мать, но фигура приличная, и начала
под музыку раздеваться. Сняла накидку, перчатки, кофту, бюстгальтер,
метражно, в смысле долго, снимала трусы. Наконец она осталась совсем голая,
лишь томно прикрывая рукой низ живота. Музыка стихла, зал замер. Раздалась
нарастающая барабанная дробь, такая, как в цирке для создания напряжения
звучит перед исполнением смертельного номера под куполом цирка. С последними
звуками крешендо женщина жестом триумфатора убрала руку - и зал взорвался
криками восторга и шквалом аплодисментов!
Я несколько раз ходил на этот номер, но смотрел не на исполнительницу,
а на зрителей и хохотал до слез. При звуках барабанной дроби у меня
начинались колики.
В Остии жило много иммигрантов - одесситов. Одесситы влюблены в свой
город Одессу, и сам факт рождения в нем воспринимают, как высокую
правительственную награду, печать, исключительной избранности. Писатель
Аркадий Львов, выступая по русскому телевидению, заявил: "Валентин Катаев
говорил, что его бабушка была одесситка, а я вам скажу, что не бабушка, а я