"Элис Сиболд. Почти луна " - читать интересную книгу автора

особенно ценно, что, несмотря на все его странности, мы вполне могли
изобразить нормальных мужчину, женщину и ребенка. Никто не видел, как отец,
приходя домой, надевает фартук и работает сверхурочно, а я лестью уламываю
мать поесть.
- Я не знала, что он никто в мире моды, пока он не поцеловал меня, -
сетовала она.
- Расскажи мне о поцелуе.
В этом месте она всегда начинала раскачиваться. Поцелуй и последовавшие
за ним недели, должно быть, были чудесны, но она так и не простила отца за
то, что он привез ее в Финиксвилль.
- Нью-Йорк, - вздыхала она, уныло глядя между своих вывернутых наружу
ступней, стоящих на полу. - Я даже не побывала в нем.
Разочарования матери - вот что я видела перед собой каждый день, словно
наклейку на холодильнике, - неизменный перечень, который мое присутствие не
могло смягчить.

Я, должно быть, долго гладила мать по голове. Наконец через дорогу
замерцали голубые экраны телевизоров. Когда родители только переехали в
Финиксвилль, наш район быстро развивался, в нем было полно молодых семей.
Сейчас приземистые дома постройки сороковых годов с участками в четверть
акра часто сдавались парам, чьи дела шли под гору. Мать говорила, что с
арендаторами все ясно, раз они позволяют домам гнить, но в моем понимании
именно они спасали улицу от превращения в место медленной смерти одиноких
стариков.
Смеркалось и холодало. Я смотрела на тело матери, завернутое в два слоя
одеял, и знала, что она никогда более не почувствует неуверенности,
связанной с колебаниями воздуха или света.
- Все кончилось, - сказала я ей. - Кончилось.
И впервые окружавший меня воздух был пуст. Впервые не был полон
топориков войны, попреков или непригодности вместо кислорода.
И пока я дышала в этом пустом мире, - в котором мать заканчивалась на
границе собственной плоти, - раздался телефонный звонок на кухне.
Соскользнув с задней стороны крыльца, я направилась обратно мимо решетки. У
ступенек соседей вылизывался местный кот. Подрастая, Сара называла таких
"апельсиновыми мармеладками". Я увидела старую железную крышку, приподнятую
над аккуратно подоткнутым соседским бумажным пакетом для мусора, и мысленно
напомнила себе вынести мамин мусор. Всю жизнь она учила меня правильно
складывать пакеты.
"Бумажные пакеты, вощеные пакеты - все равно что простыни. Подоткнутые
уголки им на пользу".
Телефон звонил снова и снова. Я поднялась по трем деревянным ступенькам
к двери. С верхней торчала нога матери. Она настаивала, что автоответчики,
которые я приносила ей, не работают.
"Она их боится, - говорила Натали. - Мой папа считает, что банкомат
сожрет его руку".
Я почуяла какой-то запах, когда отодвигала тело матери, чтобы
протиснуться обратно в дом. В воздухе витали пары бензина и зажигалок для
угля. К этому времени звонок телефона превратился в удары молота внутри
черепа, в голос, зовущий из-за пределов кошмара.
Первое, что я увидела, войдя на кухню, - стул-стремянку под телефоном