"Элис Сиболд. Почти луна " - читать интересную книгу автора

- Что это ты делаешь?
Я моргнула. Наши лица были обращены друг к другу, и я испугалась, что
она может высосать мне глаза. Остальное тело, точно хвост ящерицы или кончик
плоской лапши, проскользнет вслед, и поминай как звали. Но не ослабила
хватки. Она когда-нибудь обессилит?
- Дэниел! - завопила она. - Дэниел!
- Отца здесь нет, мама, - сказала я.
Она взглянула на меня, лицо ее омрачилось и вспыхнуло вновь, точно
спичка в ночи.
- Мне нужна миска, - заявила она. - Немедленно!
Находиться так близко. Держаться за нее и видеть, как ее мозг подобным
образом обнажает свое взболтанное содержимое, - а иначе я бы не справилась.
Пока она молола чушь - об Эмили, "милой крошке" (Эмили только что
исполнилось тридцать, и у нее есть свои дети); о кудцу,[4] который нужно
скосить у домика ее отца (домик стоял у подножия Грейт-Смоки-Маунтинс и
остался в далеком прошлом); и о воровстве, потворстве, недостойных доверия
соседях, - я завернула ее тело в одеяло, соорудив сверток, из которого
торчала говорящая голова. Затем бросила полотенца ей на грудь и замедлила
дыхание, считая до десяти, прежде чем заговорить.
- Мы едем кататься на санках, - сообщила я матери.
Скомкала в кулаках два свободных конца одеяла, немного оторвав ее тело
от пола, и протащила ее по ковру столовой, через гостиную и боковую дверь.
- Ту! Ту! - кричала она. - Ту! Ту!
А затем умолкла и уставилась на улицу, точно ребенок на мерцающие
рождественские огни.
Мне хотелось спросить ее: "Когда ты в последний раз выходила во двор?
Когда в последний раз нюхала цветок, или подстригала куст, или просто сидела
в заржавленном белом шезлонге?"
Подступала невыносимая горечь. Наверное, из-за того, что я вышла на
улицу, на свежий воздух, прочь от резкой вони, от запертого дома, пропахшего
нафталином. Мать лежала в своем коконе из одеял на маленьком приподнятом
боковом крыльце, которое, к счастью, было укрыто от соседей заросшей лозой
решеткой.
Спустившись по трем ступенькам на шлакоблочную дорожку, я зашла за
крыльцо, на котором в детстве любила сидеть, болтая ногами, и где сейчас
лежит мать, как доставленная полка. Мне было жарко, я вся взмокла, но косые
лучи солнца на спине предупреждали, что не пройдет и часа, как оно скользнет
за дома и оставит нас мерзнуть в последнюю долгую ночь, которую мы проведем
вместе.
Я вновь коснулась ее драгоценной косы. Несколько лет назад мамины
волосы перестали походить на проволоку и стали мягкими. Они всегда венчали
ее дивной короной. Подрастая, я завидовала ее скоротечной карьере
манекенщицы, демонстрирующей нижнее белье, которую она сделала до встречи с
моим отцом. Несмотря ни на что, она была самой красивой мамочкой в округе, и
наблюдение за ней научило меня всему, что я знала о телесной красоте.
Горькой правдой - моим открытием - стало то, что дочери не пекутся в
жестяных формочках из генов лишь своих матерей. Случайности родословной
притупят нос, скосят лоб, и изящные черты красавицы превратятся в простецкую
физиономию.
Снаружи, где мать обвевал воздух, запах фекалий рассеялся, и я снова