"Иван Иванович Сибирцев. Золотая цепочка " - читать интересную книгу автора

На крыльцо конторы выходил одноногий инвалид последней турецкой
кампании, старик Панкратьич, "смотритель пушки", как с гордостью называл он
себя. Неторопливо, точно священнодействуя, поджигал фитиль. В распадке сопок
перекатывалось эхо выстрела, над площадью вздымались черные клубы дыма,
взвизгивали от восторга, яро настукивали по лужам босыми пятками ребятишки.
Потом Панкратьич банником прочищал ствол, подсыпал в него новую порцию
пороха и уходил дремать в сени, ожидать, когда на речке Светлой намоют еще
пуд золота.
Пуд золота. Сорок фунтовых слитков. На каждом фамильная бодылинская
печать: барс, обвитый змеей, сибирский кедр и лавровая ветвь. Символ силы,
мудрости, бессмертия и славы...
В то июльское утро не то заело что-то на бодылинских бутарах, не то
Панкратьич крепче обычного выпил и задремал, но, похоже, он вовсе позабыл о
своей пушке. И Славка, присев около нее на корточки, заглядывал в ствол,
перекладывал тяжелый банник...
И тут, как показалось Славке, над самым ухом взметнулся истошный бабий
вопль:
- Не зама-ай! И-род!..
Зажав в охапку ревущего ребятенка, по площади бежала приисковая нищенка
Дарья, простоволосая, раскосмаченная, с перекошенным в крике ртом. За нею,
размахивая колом, тяжело топал бахилами Яков Филин, первейший на всю округу
старатель, а в пьяном кураже - гроза приискового люда.
- Убью!.. - рычал Яков. - М-мать твою... Стой лучше!.. Смерть твоя
пришла с твоим ублюдком!
На шум из сеней приковылял Панкратьич, прикрикнул на Якова унтерским
басом:
- Замри, басурман!..
- У... старая кочерыжка! Герой... Севастополь прос... А туда же! -
рявкнул на ходу Яков.
- А ну, жиган, смирно! - закричал побагровевший Панкратьич. - Я есть
Плевненский кавалер! - И выпятил грудь с медалью.
- Это ты кому "смирно"?! Мне? Якову Филину! Я тя вразумлю, старый
хрен! - Яков круто изменил направление, взметнул кол и ринулся на старика.
Славка чиркнул о крыльцо давно припасенной фосфорной спичкой и,
зажмурясь, поджег фитиль пушки...
Когда утихли гром и звон в ушах и рассеялся дым, Славка увидел
взметнувшийся над головой кол. Мальчишка втянул голову в плечи, попятился,
но вдруг Яков швырнул кол наземь, вытянул руки по швам. Славка покосился в
сторону и тоже замер с раскрытым ртом...
На крыльце стоял сам Климентий Данилович Бодылин и сердито выговаривал
испуганному Панкратьичу:
- Ты что, старый? Никак снова пьян с утра. Бухаешь в колокол, не
заглянув в святцы. До пуда-то еще надо добрых семь фунтов и двенадцать
золотников.
- Так разве же это я, Климентий Данилович, - плаксиво тянул
Панкратьич. - Это вот он, пострел! - И указал почернелым от пороха пальцем
на Славку.
Славка вдруг расхрабрился и, глядя прямо в глаза хозяину, твердо
сказал:
- А что он кидается с дрыном то на дитя, то на Панкратьича, а ему сам