"Александр Шуваев. Книга Предтеч [NF]" - читать интересную книгу автора

собратий, этот врач очень хорошо умел помогать в случае тяжелых родов
и втайне весьма гордился этим. Горец же, заручившись их согласием,
улегся прямо на жесткий камень и моментально уснул.
В те времена и в те годы простонародье считало за счастье и
высокую честь приютить бродячего монаха или же аскета, и он мог быть
гостем семьи сколько сам того пожелает: его кормили, ему угождали до
самого момента ухода. Никому не пришло бы в голову намекнуть святому
человеку, что он несколько загостился, и положение это казалось вполне
естественным как хозяевам, так и гостям. Нахлебники вовсе не стыдились
своего нахлебничества, но эти люди разительно отличались от привычного
типа святых, и были совершенно неспособны бездельничать. Врач, когда
пришел срок, помог хозяйке разрешиться от бремени, хотя роды,
благодарение Небу, оказались нетяжелыми, а потом взял на себя заботы о
матери и младенце, с достойной удивления сноровкой проделывая все
необходимое. Он же, невзирая на протесты хозяина, умудрился осмотреть
и в меру необходимости вылечить весь его скот. Вмешательство
отшельника, как обычно, было малозаметным, и, как обычно, в полный
рост проявило себя позже: исчезнув на несколько дней, вернулся аскет,
сгибаясь под тяжестью мешка с семенами невиданного доселе, вовсе
непохожего на здешние сорта ячменя с голыми зернами. Сам же их и высеял
на крохотном, с немыслимыми трудами созданном поле, предварительно
трижды обработав землю. Его невесомое тело, казалось, вовсе не ведало
усталости, и с тех пор местность эта питается по преимуществу именно
этим ячменем, неприхотливым, урожайным, и удивительным образом
поддерживающим не только силы, но и здоровье. Послушник и бессловесный
слуга, трудясь вместе с хозяином, все трое - сильные, словно буйволы,
и столь же упрямые, успели вдвое расширить его поля, - вещь,
совершенно невозможная для одиночки, даже такого могучего. Впрочем, мы
в своем правдивом повествовании забежали несколько вперед, - итак, как
было сказано выше, жена хозяина ждала ребенка. Даже среди красавиц
своей страны, столь славной женской красотой, она, безусловно, была
королевой.
-Великое небо, - тихонько бормотал про себя врач, - у нее есть
как раз все то, чего не хватает ему... В ней видна способность к
утонченным чувствам и богатству воображения. В ней есть тяга к
небывалому, и нет нужды, что она сама, быть может, не знает об этом.
Тогда-то он и сказал друзьям своим и спутникам, что непременно
хочет дождаться появления ребенка и помочь в родах. Друзья с уважением
относились ко всем его желаниям.
Слепой певец, человек при всей своей учености молодой, в первый
раз услыхав голос хозяйки, впал в тайную тоску. Он никогда не любил, и
мучившее его нежную душу чувство было смутным для него. Только
всевидящие глаза отшельника уловили творящееся в душе певца, но это
еще не было достаточным основанием для того, чтобы произносить
какие-то слова. Сам же певец уходил подальше от друзей, садился на
берег бурной речки, а там плакал незрячими глазами и пел небывалые
песни. В них пелось о голосе, похожем на голос серебряной флейты и
рассекающем беззащитную душу. Так свистит ветер в тростниках, что
растут по краям маленьких озер в сухих степях. Так звенят капли,
извечно капающие в древних пещерах. Капающие, как слезы незрячих глаз,