"Владимир Николаевич Шустов. Тайна горы Крутой " - читать интересную книгу автора

по кружочкам, квадратам, крестикам, в изобилии рассыпанным у черной точки с
надписью: "Новострой".
- А у нас - шутки! У нас - пустяки! - горячился Тима. - Кварцевые
пески - раз! Строительная глина - два! Мрамор на Берестянке - три! У первого
переката мрамор! У второго переката... - он выкрикивал название за
названием, месторождение за месторождением. Голос его звенел.
Павка был по-прежнему спокоен. Он даже и бровью не повел. Правда,
такими бровями, какие имелись у Павки, хоть води, хоть не води - результатов
не будет: белесые и редкие, они совсем не выделялись на его круглом
розовощеком лице и не служили выразителями душевных переживаний хозяина.
Кроме всего прочего, Павка хорошо знал характер звеньевого.
Что Тима Болдырев горяч, было известно всем. Прекрасный товарищ, лучший
в дружине рассказчик и выдумщик, звеньевой "номер один" в спорах становился
невыносимым. Ему ничего не стоило под горячую руку обидеть самого близкого
друга. И все же Тима пользовался у ребят любовью и авторитетом: уважали его
за смелость, прямоту и инициативность.
Первое звено жило дружно. Никакие ссоры, возникавшие между ребятами
довольно часто, не могли посеять губительного семени раздора. С тех пор как
Тиме, Юле и Павке доверили заготовку растений для фабрики "Пионер", звено
еще больше сдружилось. Они лазили с утра до вечера по увалам, карьерам,
горам и оврагам; исследовали скалы, речки, пруды и озера. Тимина страсть к
открытиям покорила ребят. Юлька с Павкой тоже стали видеть в каждом куске
породы неведомые людям минералы, а в каждой царапине на скалах и камнях
старались уловить "голос предков" - рассказ о давно минувшем.
Права была Люся Волкова, вожатая второго звена: не зря на Большом
совете она голосовала против назначения Тимкиного звена в "заготовители".
Своими действиями первое звено подтверждало Люсины слова, что "Тимка будет
заниматься исследованиями, а заготовку растений - ну обязательно! -
провалит".
И вот из-за этого теперь вспыхнула ссора. Сжав кулаки, Тима подступил к
Павке вплотную, доказывая важность проводимых звеном исследований. Но за
Павку неожиданно вступился Юля. Он втиснул свою долговязую фигуру между
спорщиками и затараторил:
- Ну что ты, Тимка? Что? Думаешь, Павка зря говорит? Он правильно
говорит! Опять нас в лагере с песочком продирать будут! Уж это, как пить
дать! Люська наговорит обязательно. А заготовку мы срываем, факт!
Тима осекся, отвернулся и глухо сказал:
- Сам, Юлька, знаю, что наговорит она. Обидно! Ей бы только лютик едкий
да лютик ползучий. Забралась бы Люська хоть раз на Крутую, чтобы понять...
Крутая! Удивительная это гора. Не растут на ней деревья, не растут на
ней и травы. Гранитные склоны, голые и неприветливые, круто уходят к
облакам. Повсюду на мрачных глыбах гнездятся мхи-лишайники. Расцветка у них
диковинная, узоры еще поразительнее. В переплетениях стеблей-коротышек -
надо только вглядеться - возникают картины сказочных городов с золотыми
башнями и теремами, бурных синих морей, жарких сражений... Кое-где мхи
портит вода. Она сочится из трещин, расплывается по "картинам"
темно-зелеными подтеками, скользкими и некрасивыми.
У самой вершины на гладкой, словно отполированной, скале, как три
звезды, горят три ярко-красных пятна. В блеске их столько света и жизни, что
кажется, будто радуга лучится из горной глубины.