"Александр и Энн Шульгины. Tihkal" - читать интересную книгу автора

юридических аспектах употребления наркотиков. Мне посчастливилось стать
свидетелем их встречи у восточных ворот аудитории. Гинсберг наскакивал на
прокурора, потрясая кулаками, и орал ему прямо в лицо: "Эйхман! Эйхман!
Эйхман!", а тот явно не понимал, о чем идет речь. В своем вступительном слове
устроители конференции прямо объявили собравшимся, что первоначально они хотели
пригласить Гинсберга (аплодисменты), но, к сожалению, поступило указание
вычеркнуть его из официального списка докладчиков (возмущенный вой); однако он
имеет право подняться на сцену в качестве наблюдателя и, как таковой, выступить
с любыми комментариями, какие сочтет нужными (бурные аплодисменты). Это
сообщение задало тон всем дальнейшим событиям. А генеральному прокурору,
насколько я помню, так и не дали слова.
Вечером состоялось звуковое шоу с модной в те годы подсветкой из масляных
ламп с цветными светофильтрами. Всюду пахло марихуаной. Героем праздника был
Тимоти Лири; где бы он не появлялся, его сопровождала толпа девчонок. Само собой
разумеется, что в дальнейшем Берклийский кампус уже не рисковал проводить
мероприятия такого рода.
И вот теперь я получил приглашение поучаствовать в чем-то в этом роде, но
на этот раз уже в более периферийном кампусе Санта-Барбары. Конечно же, я был
заинтригован и немедленно дал согласие.
В Санта-Барбаре я оказался под опекой Роберта Гордона-МакКатчена, почетного
стипендиата по философии религии. Он заверил меня, что в зале соберется
множество заинтересованных студентов, и я смогу сказать им все, что считаю
нужным. Предложение выглядело довольно соблазнительным, но я тут же вспомнил о
неприятных последствиях встречи в Сан-Франциско: некоторых приглашенны туда
докладчиков хозяева встретили довольно нелюбезно, так что те уехали, серьезно
обидевшись. Поэтому я решил подстраховаться и надеть маску академической
кошерности. Находясь в Санта-Барбаре, я ни на минуту не забывал об этом.
Еще до начала конференции произошло несколько запоминающихся событий.
Прежде всего, в одном из загородных особняков на холмах Санта-Барбары было
организовано неофициальное собрание приглашенных знаменитостей. Мы с Алисой
приехали туда на автомобиле и, пройдя через просторный двор особняка, оказались
в не менее просторной гостиной. Вдоль стен стояли в три ряда стулья, на которых
размещалось добрых четыре десятка человек. Нас здесь никто не знал, поэтому мы
притаились у стены за надежной баррикадой из жаждущих душ. Гостей знакомили с
выдающимися людьми; многие имена были нам известны, но здесь как-то не
представлялся случай с ними побеседовать. Прозвучало мнение, что эта конференция
сможет послужить стартовой площадкой для возрождения психоделического движения.
Вот этот джентльмен хотел бы написать о нем эссе; к нему прислушаются многие.
Вот эта леди хотела бы связаться со своим издателем и запечатлеть нашу встречу
в
истории. А вот этот мистер, в свою очередь, хотел бы осветить встречу в
средствах массовой информации: например, устроить соответствующие интервью в
завтрашнем радиоэфире. Короче говоря, здесь собралась элита, способная
перевернуть землю. Мы с Алисой вскоре ушли.
На другой день мы давали интервью на радио. В маленькой студии собралось
человек пять-шесть, из которых я знал одного только Тимоти Лири. Впрочем, его
вполне хватало для того, чтобы привлечь внимание слушателей, и я был освобожден
от необходимости отвечать на вопросы и вообще говорить что-либо. Я скромно
удалился, пообещав провести открытый семинар на факультете химии. Это было одно
из показательно-академических мероприятий, позволявших устроителям называть свою