"Несбывшаяся Россия" - читать интересную книгу автора (Буровский Андрей Михайлович)

ВСЕМ РОССИЯНАМ, КОТОРЫЕ ОТЛИЧАЛИСЬ ДРУГ ОТ ДРУГА, ВЕРИЛИ В РАЗНЫХ БОГОВ, НО ДОГОВАРИВАЛИСЬ МЕЖДУ СОБОЙ И НЕ ДОВОДИЛИ ДЕЛО ДО ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ, ПОСВЯЩАЕТСЯ.

Глава 6 КАК ПРАВОСЛАВИЕ ПРИШЛО НА РУСЬ

Еще в начале X века в Киеве стояла «соборная церковь» Святого Илии. Число ее прихожан неизвестно, но интересен почин…

В 961–962 годах многих киевлян крестил немецкий епископ Адальберт. Его послал германский император именно с этой целью — вести проповедь среди язычников. Он основал Русское епископство с центром в Киеве. Естественно, католик Адальберт крестил славян по католическому обряду. Первоначальное крещение Руси, таким образом, все же католическое.

Правда, в те времена Католическая и Православная церкви еще не разделились. Византийские монахи Кирилл и Мефодий крестили славян-язычников в Моравии, а в славянском Паннонском княжестве создавали славянский алфавит — знаменитые глаголицу и кириллицу. Они крестили язычников по православному византийскому обряду и переводили богослужебные книги на специально созданный ими церковно-славянский язык, понятный тогда всем славянам.

Братья даже придумали ряд слов, отражавших новые для язычников понятия. Среди них такое важное, как «совесть».

А Папа Римский в 869 году принимал Кирилла и Мефодия, высоко оценил труды братьев — православных монахов. Он возвел Мефодия в сан архиепископа Паннонии и благословил на дальнейшее миссионерское служение. После своей смерти Кирилл похоронен в Риме, в церкви старинного монастыря Святого Клементия.

То, что кажется невероятно важным для потомков, вовсе не было значимо для предков.

Первым же сановным лицом, принявшим христианство, стала княгиня, которую до сих пор называют Ольгой…

Ольга, Эльга, дочь перевозчика на реке Великой, у Выбутской веси, близ города Плескова-Пскова. Видимо. Около 893 года. Явная варяжка — и по имени видно, и по тому, что Олег присмотрел ее в жены Игорю еще девочкой. Подросла — отдали замуж, между 927 и 930 годами родился сын Эльги-Ольги и Ингвара-Игоря, Святослав, — первый потомок Рюрика со славянским именем.

Есть в биографии Ольги несколько странностей. Одна из них — Святая Равноапостольная Ольга вошла в историю как символ кровной мести…

Если верить летописи, больше всех виноват в мрачных событиях был сам князь Игорь. Во время сбора дани дружина, если верить летописцу, сказала князю: «Отроки Свенельда изоделися оружием и одеждой, а мы наги…» «Отроки Свенельда» — это понятно, дружина Свенельда награбили у уличей, а воинам Игоря завидно. Немного менее понятно насчет наготы…

Всего год назад, в 944 году, Игорь получил огромную дань в Византии, какая уж там нагота. В общем, классическое: «братва голодает…»

Но Игорь послушался соратников — то ли самого обуяла жадность, то ли слишком был зависим от дружины. В результате Игорь с дружиной крепко пособирал дань в столице древлян, в Искоростене. Порой не обходилось и без насилия. Изодевшись награбленным оружием и одеждой, дружина возвращалась в Киев. Сам же Игорь решил вернуться еще раз с «малой дружиной». Видимо, самому Игорю было еще мало, а ведь если собирает дань малая дружина, каждому больше достанется.

Тут-то и лопнуло терпение у древлян. Собрались они во главе со своим князем Малом и сказали: «Если повадится волк по овцы, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот, если не убьем его, всех нас погубит». Древляне наклонили два дерева, привязали каждую ногу князя Игоря к деревьям и отпустили. Князя разорвало надвое.

Древляне же решили поженить овдовевшую княгиню Ольгу и своего князя Мала, послали к ней сватов. А что? Вполне разумный поступок по понятиям родового общества. Даже некоторая справедливость: мы твоего мужа убили, но против тебя лично ничего не имеем, дадим тебе нового мужа, даже получше.

Месть Ольги древлянам стала одним из самых ярких эпизодов в истории Древней Руси. Пересказывать эту историю не хочется. Во-первых, сюжет Ольгиной мести легко найти в любой книге о Древней Руси: у Карамзина, Соловьева, Рыбакова,[8] даже в хорошем школьном учебнике.[9]

Во-вторых, эта история красочно описана во множестве художественных произведений; лучше всего, пожалуй, у Веры Пановой.[10] Жаль, что повести В. Пановой о Древней Руси почти забыты.

В-третьих, рассказывать еще раз эту историю мне просто неприятно. Какой-то учебник садизма. Послов Мала и живьем сжигали, и живыми закапывали. Древлян резали и топили в реках сотнями. Их столицу Искоростень сожгли дотла, кровь текла ручьями на погребальном кургане Игоря.

Наверное, это очень назидательная история и для людей родового общества: вот как надо мстить, и для всей эпохи патриархальной семьи — как пример супружеской любви и верности. Да еще и выраженный в такой простой, не требующей особых размышлений форме.

Многие черты описания мести Ольги откровенно мифологичны. Ольга действует не как реальный человек, а как персонаж языческого мифа. И мстит Ольга три раза: закапывая первых послов, сжигая вторых, а потом толпами истребляя древлян. Казнь членов посольства осуществляется через две разные формы погребального обряда. Скандинавского обряда!

У варягов «форма мести через детали погребального обряда встречается в исландских сагах — своего рода черный юмор».[11] Такого рода месть, очень похожая на месть Ольги, описывается в «Саге о Гисли».

Погребение в ладье, сожжение — это формы погребения людей знатных, но не князей. Закапывая живьем послов, сброшенных в яму вместе с ладьей, сжигая их в бане, княгиня развлекалась и шутила. Ну, и мстила за мужа. И доказывала подданным, что восставать для них — себе дороже. Так вот и Карл Великий в 782 году в Верденском лесу велел зарезать 4,5 тысячи пленных саксов. Жизнь язычника мало что значила и для него самого, и для христианских государей.

Зверство подействовало — восстания в землях саксов с тех пор прекратились. Кстати, и древляне после резни, устроенной Ольгой, больше не восставали. Месть Ольги носила эдакий ритуально-государственный характер. Одна из мер по «устроению Руси».

Но тут интересна позиция летописца! Летописец — христианский монах. Казалось бы — ему-то и осудить Ольгу-мстительницу. Осудить, напомнить евангельские слова: «Мне отмщение, и Аз воздам». Пояснить бы — мол, Господь Бог сам вполне в состоянии покарать скверного человека, и не дело каждого из нас самому по себе мстить.

Летописец же занимает совершенно другую позицию. Он откровенно восхищается совершенно не христианскими качествами Ольги: ее жестокостью, коварством, упорством в пролитии крови. Есть в этом и мужское удовольствие при виде супружеских качеств Ольги (одна осталась до конца своих дней). И удовольствие средневекового подданного от демонстрации могущества, жестокости Древнерусского государства.

На заре всех государств племенную вольницу приходится ломать, силой и страхом заставлять вчера еще вольных людей признавать дисциплину, нести повинности, подчиняться. Отсюда чудовищная жестокость наказаний, совершенно чрезмерные кары за малейшее нарушение требований государства. Так поступали государи Древнего Востока, в своих наскальных надписях восхваляя себя за убийство «тысяч и тысяч людей». Даже преувеличивали масштаб истреблений.

Есть в описаниях «Повести временных лет» согласие с принципом кровной мести. Убили «они» «нашего»? Необходимо перебить побольше «ихних» — чтобы знали и в другой раз боялись.

Но имеется в восторгах летописца и некое противоречие… Потому что незадолго до описания мести Ольги есть и рассказ о хороших полянах, которые, по его мнению, имели обычаи красивые и правильные. Поляне противопоставляются гадким диким древлянам, которые жили «звериным обычаем», умыкали жен во время плясок, а самое ужасное — не хотели носить сапоги из кожи. Вы себе таких представляете? Кожи у них в земле сколько угодно, а они сапоги шить не хотят, ходят в лаптях!

Описание «звериных обычаев» и дикости древлян после живописаний Ольгиной мести выглядит особенно комично. В общем, позиция летописца не только позиция государева человека и позиция мужчины. Это и позиция члена племенного союза.

Русская православная церковь канонизировала Святую Равноапостольную Ольгу как одну из первых распространителей христианства на Руси. Владимир после крещения Руси вынул тело бабушки из погребения: тело это было нетленно. Владимир вложил его в деревянную раку и поставил в церкви Богородицы. Всякому, кто приходил к гробу с верой, в гробе отворялось окошечко, и он мог видеть нетленные мощи. А если подошедший страдал каким-то недугом, тот недуг моментально проходил.

Гроб с чудотворными мощами бесследно исчез после погрома, устроенного Бату-ханом в Киеве в 1240 году. Погубили святыню монголы или гроб с телом спрятали — неизвестно. Вроде уже в XVII веке этот гроб опять появился… и так же бесследно исчез.

Во время Батыева нашествия пропали сани, на которых ездила Ольга, а в храме Святой Софии, центральном соборе Киева, хранился деревянный крест, врученный Ольге Константинопольским патриархом. На кресте были письмена, в переводе на современный русский означавшие: «Обновися русская земля Святым Крещением, его же приняла Ольга Благоверная Княгиня».

Золотое блюдо с жемчугами, подаренное Ольгой Троицкому храму Пскова, хранилось до начала XVI века. Московиты захватили и разграбили Псков в 1506 году… С тех пор это блюдо исчезает.

Вот деревянный крест заинтересовал грабителей меньше, он стоял в храме до пожара 1609 года. Псковичи считали, что это и есть тот самый крест, врученный Ольге Константинопольским патриархом. Как могли в Киеве и во Пскове стоять два «тех самых» креста, я не в силах объяснить. Впрочем, показывали же греки четыре или пять могил Геракла. А могил Ходжи Насреддина, если не ошибаюсь, насчитывается то ли 15, то ли 17. Все, разумеется, «настоящие».

Но вот что непонятно: как сочетается святость Ольги, нетленность ее мощей с кровной местью, с закопанными живьем послами? И почему запомнили ее как Ольгу, а не как Елену?

Без понимания особенностей русского православия все это очень трудно объяснить.

Ольга около 955-го приняла христианство — так сообщают и справочники, и учебники. Об этом событии говорят глухо, без подробностей. Не уточняют, где она крестилась, кто крестил и по какому обряду.

И тут же новая информация: что в 957 году Ольга едет в Константинополь и там принимает крещение. И не просто так себе принимает: ее крестным отцом становится сам император Константин Багрянородный! Этот император так очарован был Ольгой, что хотел жениться на ней. А умная и хитрая Ольга императора «переклюкала». Слово это переводится на современный русский язык примерно так: «обманула», «перехитрила», «оказалась умнее».

Император-то и правда хотел на ней жениться. Хотел он ее за красоту Ольги и ее достоинства или для того, чтобы распространить власть на Русь и на торговый путь из Балтики в Черное море (знаменитый «путь из варяг в греки») — история умалчивает.

А Ольга что сделала? Она захотела стать христианкой. Сам император сделался ее крестным отцом. А потом еще жениться хочет… По церковным же канонам не может крестный отец жениться на своей духовной дочери! Кёнигсбергская летопись вкладывает в уста Ольги весьма ехидный ответ императору: «Како хочеши меня пояти? Крестил мя сам и нарек мя дщерью, а в хрестьянах того несь закона»… И обращается к патриарху за поддержкой: патриарх ведь в Византии совершенно независим от императора. И он, конечно, будет гарантом выполнения закона…

И потом византийский император посылает к Ольге в Киев послов, требует дани, богатых подарков: он же ее крестил! Если верить летописи, и на это отвечает ему Ольга очень достойно, припоминает, как ее «мариновали» несколько месяцев в Константинополе, не допускали до императора. Мол, пусть-ка постоит император несколько месяцев в Киеве, на корабле, как сама Ольга стаивала у него в Константинополе! Тогда исполнит гордая женщина его просьбы.

В общем, молодец Ольга, достойно поступила с этим противным императором. И как мужчине нос ему показала, будет знать наших. И как императора обломала, не будет задаваться перед Русью.

…Да только вот какая странность… Все источники «почему-то» относят посольство Ольги в Византию не к 955 году, а к 945-му или 946-му. На десять лет раньше. Это раз.

Вроде бы есть упоминания о событиях еще более ранних — 920 года. Вроде бы император Роман I хотел жениться на Ольге… Тогда она была женой князя Игоря, и казалось бы, такое желание — полная нелепость. Но у скандинавов был обычай — развод по инициативе жены. Некоторые историки предполагают, что Роман мог предложить Ольге — предпочти меня, императора Византии, своему дикому мужу! Слишком уж большая ставка была в игре — контроль над Русью. А сама по себе такая государственно-брачная игра — вполне в духе Византийской империи. И пренебрежение к варварам — тоже. Император Роман вполне мог считать — ну кто такая Ольга? Дикая язычница. А Игорь кто — такой же дикий язычник. Помани он Ольгу — с благодарностью на коленях приползет!

Не оценила Ольга высоких дум императора Романа, и Игорь начал готовить очередное вторжение в Византию. Мол, собрал он и варягов, и полян, и кривичей, и словен, и «корабли бесчисленны». Но император прознал о готовящемся нападении. Раз так, нападать, потеряв «фактор внезапности», уже смысла не имело.

Это два…

Есть и третье обстоятельство…

В Византии принимают Ольгу не как язычницу, а как христианку… Она побывала в покоях императрицы Елены, матери императора Константина. А язычницу туда бы не пустили! В свите же Ольги находился священник Григорий. Он тоже не раз встречался с византийскими священниками. Что он делал в свите язычницы?!

Есть и четвертое…

В немецкой хронике Продолжателя Регинона есть упоминание — в 959 году прибыло к германскому императору Отгону 1 посольство Руси с просьбой прислать священников. Русские, мол, хотят отречься от языческих обычаев и стремятся принять христианство… Посольство действовало от имени княгини Ольги.

Тогда Ольга уже была христианкой и крестной дочерью византийского императора Константина! То-то епископ Адальберт и называет цели посольства «фиктивными». Мол, послы, «как оказалось, фиктивно просили дать епископов и священников для народа».

В общем, как-то все непонятнее и непонятнее с этим крещением.

Есть, конечно, предположение, которое все объясняет. Но оно такое… Неоднозначное это предположение… Дело в том, что многие скандинавские князья крестились по нескольку раз. Известны случаи, когда конунги принимали до 10 и даже 12 крещений. Каждый раз им дарились подарки, крестители рассчитывали на дальнейшие отношения и начинали дружить с окрещенными. Эта дружба принимала вид политических договоров и льготных торговых пошлин, удобных и выгодных союзов. Почему бы язычникам и не стремиться к таким приятным сделкам? Ведь все религии для них были одинаковы, а слово «совесть» придумали Кирилл и Мефодий… Для христиан.

Если предположение верно, то исчезает идиллическая картина умнейшей Ольги, «переклюкавшей» сладострастного императора Византии. Появляется хитрая язычница… Знающая цену самой себе и своему государству, стремящаяся получше это использовать. У нее есть очень хорошие черты, у этой язычницы. Она не предает мужа, чтобы сварганить выгодное дельце — брак с императором Византии. После смерти мужа страшно мстит за него и больше никогда не выходит замуж… Она умна, проницательна и оказывается прекрасной хозяйкой. Страну, которую завоевали Олег и Игорь, именно Ольга «устраивает» — то есть превращает плод завоеваний в организованное государство.

Но вот с христианством… Получается, что Ольга крестилась несколько раз: и по византийскому, и по католическому обрядам. Особых преимуществ ей это как будто не принесло. Сближения с Германией не возникло, а с Византией отношения оказались построены так, будто Русь превращается в вассала Византии.

Гораздо большего добился от Византии сын Игоря и Ольги, Святослав. Олег и Игорь с 911 года набегали на богатую Византию, грабили ее, заставляли торговать с Русью на выгодных Руси условиях. Называя вещи своими именами, Византия была для варяжских князей местом, куда сбывают дань с захваченных ими славянских земель.

«Устроение Руси» Ольгой — это новый этап русской государственности. Но и политика Святослава — новый этап отношения к Византии. В 967 году Святослав вторгается в Византию, пытается основать на Дунае новый город Переяславль, завоевать земли южных славян и создать с ними единое государство.

Попытки оказались неудачны, но ведь изменяется сам характер войны. Олег и Игорь устраивали разбойничьи набеги, Святослав пытается вести регулярную войну, основывать города, расширять державу потомков Рюрика. Другой совершенно масштаб.

…А политика Ольги в отношении Византии совершенно неудачна. Она перехитрила императора, но точно так же и император ее перехитрил.

Да и непрочно оно, это христианство самой верхушки языческого общества! Христианин на троне вынужден постоянно оглядываться на подданных, принимать во внимание их убеждения и предрассудки. Язычники верят, что от личности и от поведения князя зависит благополучие всего государства. Если он не будет соблюдать важных для них обрядов — это не просто личное дело князя. Прознав о христианстве своего князя, язычники будут внимательно наблюдать — совершает ли он «правильные» обряды, без которых не наступят весна и осень? Делает ли он возлияния Перуну? Почитает ли Сварога? Ест ли ритуальное мясо туров? И никакая ссылка на христианство князю тут не поможет!

Современник Ольги, норвежский князь-конунг Хакон, воспитанник Адальстайна, был воспитан как христианин при английском дворе. Подданные очень любили его, потому что за все время его правления конунг ни разу не воевал и все годы были урожайные. Но подданные делали из этого свои выводы: что боги любят конунга Хакона и потому-то все так замечательно.

Хакон был вынужден есть мясо жертвенных коней, плясать вокруг соплеменных дубов, общаться с прорицателями и жрецами. А когда однажды на пиру он перекрестил кубок, к нему пристали с настоящим допросом: а что это за неподобающие жесты он совершил?!

Во что верил конунг, никого не интересовало. Важно было, какие ритуальные действия он совершает. Хакон оправдался тем, что «на самом деле» он сотворил знамение Тора — второго по значению бога в скандинавской мифологии.

Так и Ольга-Елена. Если она и сделалась убежденной христианкой — тем тяжелее ее положение, как княгини сплошь языческой страны.

А летописцы вскоре начали рассказывать красивые истории… чтобы скрыть и сватовство христианского императора к замужней язычнице — ведь для обоих, с точки зрения христианства, это не особенно почтенно. И чтобы скрыть неоднократные крещения.

Впрочем, многие чисто языческие поступки Ольги христианский летописец оправдал. Такой уж он сам был христианин.

Если верить летописному сказанию, в 986 году князь Владимир окончательно разочаровался в язычестве и начал выбирать новую веру для Руси. По этой летописной легенде, Владимир послал послов к католикам, мусульманам, иудаистам и православным. Из этих четырех единобожных конфессий и выбирал. Таково было «испытание вер». Ну так вот, уже начало неопровержимо свидетельствует: перед нами легенда. Потому что не было нужды посылать никаких посольств для встречи с единобожниками.

В Киеве жила большая колония иудаистов — евреев и хазар. Один из кварталов так и назывался Жидовским, и вели в него Жидовские ворота.

Была в Киеве и православная церковь.

Католики жили и в Киеве, а в Новгороде был целый Немецкий конец — то есть квартал. И в нем находилась католическая церковь. Другая католическая церковь стояла еще ближе, в Смоленске.

Сложнее всех с мусульманами — но уж по крайней мере купцы из мусульманского мира бывали на Руси регулярно, а многие и жили в Киеве постоянно. Это, конечно, не ученые богословы, но, во-первых, мы не знаем — может, в Киеве и мечеть была? Во-вторых, чтобы разузнать о вере, о ее ограничениях и запретах, никакие богословы не нужны, купцов более чем достаточно. Лишь бы оказались натуральными мусульманами и рассказали бы все как есть.

Еще более сказочные подробности сообщает летопись о том, как именно Владимир выбирал веру. По летописной сказочке, князь предстает невероятным невеждой. Сидит он на троне, ничего до этого дня не слыхав про любую из религий и впервые в жизни выслушивая совершенно элементарные вещи.

По легенде, Владимир, «выслушав иудеев, спросил: где их отечество? В Иерусалиме, ответствовали проповедники, — но Бог во гневе своем расточил нас по землям чужим». — И вы, наказываемые Богом, дерзаете учить других? — спросил Владимир. — Мы не хотим, подобно вам, лишиться своего отечества».[12]

И отказался перейти в иудаизм.

Нелепо… Уже потому нелепо, что совсем рядом с Русью располагался громадный и могучий Хазарский каганат. Государство, которое и с самой Русью могло поспорить богатством и силой, численностью подданных и мощью армии. Иудаизм был официальной религией Хазарского каганата.

До завоеваний Олега племя полян платило хазарам дань. От хазар варяги заимствовали и кривую саблю, и само название главы государства: каган.

Бертинские анналы рассказывают, что в 839 году византийский император Феофил послал к французскому королю Людовику Благочестивому «неких людей». Император просил пропустить их на родину через свои владения, «потому что путь, которым они попали в Византию, представляет большие опасности». Люди сообщили, что их народ называется «рос», столица их государства — Кыюв, а царь народа, пославший их к Феофилу «ради дружбы», называется «хакан».[13]

Владимир ведет с иудеями какой-то странный разговор. Он повторяет зады христианской антииудейской литературы — но ни звука не говорит о политических реалиях своего времени. В общем, чисто условные беседы, какие-то совершенно книжные.

С мусульманами еще невероятнее. Якобы, узнав о запрете питья вина по Корану, Владимир вскричал: мол, веселие Руси — пити, не можем без того жити! Прямо в рифму. И отказался от ислама, потому что в нем запрещено пить вино. Необычайной силы, истинно государственная мысль.

Католикам Владимир отказал, потому что деды, мол, того не принимали. Тут даже не обсуждается, чем хороша или чем плоха вера. Послов, стало быть, пригласили только затем, чтобы заранее отказать.

А вот греческая вера понравилась тем, что в православных храмах красиво и благолепно, поют хорошо… Ну да, и бабка Ольга одобряла. По легенде, окончательное решение Владимира крестить Русь по византийскому обряду с чем было связано? Во время прений бояре сказали Владимиру: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а она была мудрейшей из людей». Звучит замечательно.

Вся эта нелепая, вызывающая чувство неловкости история откровенно сочинена задним числом. Это не рассказ о выборе, а оправдание уже совершенного выбора.

В чем же состоял выбор? Почему крещение, а не обрезание в ислам? А если крещение, то почему по византийскому обряду? Наверное, было желание присоединиться к самой могучей, самой богатой стране тогдашнего мира, к Византии. Стать как бы частью ее окружения. Ну и хотелось, наверное, использовать уже созданный Ольгой задел. Продолжить уже намечавшуюся традицию.

Но самое главное — получается, выбор можно было делать любой. В пользу любой из, по крайней мере, четырех конфессий. Какую захотели бы — такую и выбрали. И до конца не очевидно, что Владимир не мог бы захотеть крестить Русь совсем иначе…

Тем более Владимир крестил Русь на совершенно особых условиях. В 988 году Владимир захватывает Херсонес — византийский город в Крыму, который русские называют Корсунью. Захватил и направил императорам Византии, Константину и Василию, такое вот вежливое письмецо: «Слышал, что имеете сестру-девицу. Если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то, что сему городу сделал».

Ну что ж… честное предупреждение. Герои «Крестного отца» называют такого рода послания «предложением, от которого невозможно отказаться». Императоры и не отказались… Наверное, они очень хорошо представляли себе возможные последствия, если откажутся. Императоры только просили Владимира приехать в Константинополь — мол, надо же познакомиться с дорогими будущими родственниками! И обвенчаться в Софийском соборе будет совсем даже неплохо…

Вот на эти предложения Владимир ответил категорическим отказом! Он потребовал (хотя и в вежливой форме) доставить царевну Анну в Херсонес. Что и было сделано, после чего Владимир крестился, получив в крещении христианское имя Василий. Он женился на Анне по христианскому обряду, но сохранил при этом целый выводок других жен, на которых был женат по обряду языческому или вообще не утруждая себя формальностями.

Историки давно считают, что Владимир действовал так вовсе не из самодурства и не из природной жестокости. Он делал важное государственное дело: поставил периферийную дикую Русь на равных с громадной и древней Византийской империей.

Его отец Святослав вел с Византией большую серьезную войну — не устраивал разбойничий набег за добычей, как дедушка Игорь, а воевал уже всерьез. И все-таки Святослав оставался варваром, вторгшимся в пределы империи. Мало ли их было, варваров? Гунны, авары, готы, гепиды, печенеги… Ну, еще один варварский царек. Славяне даже завоевали часть имперских земель и поселились на них навсегда. А потом тюркское племя болгаров прочно завоевало часть отхваченных славянами земель и устроило на них свое государство.

Бабушка Ольга крестилась — но даже при том, что крестным отцом Ольги был император, получалось — Византия главнее и важнее. Византия дает, а Русь принимает христианство. Этот нюанс прекрасно был понятен современникам, и Византия совершенно откровенно требовала от Ольги подарков, услуг, знаков внимания.

Владимир хочет крестить Русь. Но если он попросит Константинополь об этой маленькой услуге, Византия будет попросту считать его своим вассалом, неравным союзником. Русь будет должна за крещение не только при Владимире, а, пожалуй, еще несколько поколений.

Ну, так Владимир не просто крестил Русь, он сделал это при таких обстоятельствах, чтобы сама мысль о зависимости просто не могла бы прийти в голову. Приставил нож к горлу священнику и вежливо так просит: «Батюшка, окрестите меня!»

С конца X века Русь становится частью христианского мира и при том вовсе не подчиняется Византии.

А 988 год сияет в русской истории как дата крещения Руси…