"Т.А.Шумовский. У моря арабистики " - читать интересную книгу автора

"к штыку приравнять перо". Их целеустремленность не вела к отрешенности;
земной мир, давние тайны которого они разгадывали, был для них единственным
источником вдохновения и творческой радости.
Я решил вспомнить моих учителей и старших товарищей по труду в науке,
упомянув заодно о некоторых своих исследованиях, вдохновленных их школой и
примером, и поделившись раздумьями о путях и судьбах своей специальности -
арабской филологии, арабистики. Строгие критики да не посетуют на
несовершенства этой работы, помня, что она почти не имеет предшественниц в
своем роде. Они да простят мне слишком острый аромат, исходящий от некоторых
переводов из старого шир-ванского поэта Аррани. "Мавры внушили европейской
поэзии исступление и нежность любви",- писал Пушкин, и вот перед нами один
из источников этого влияния. Наконец, они да не обвинят меня в личной
нескромности, скользящей, как может показаться, по некоторым страницам; мне
бы не хотелось повторять раздраженной фразы английского короля: "Позор тому,
кто дурно об этом подумает". Я сказал бы лишь, что в часы работы над этой
книгой передо мной стояли слова другого британца, гениального Ньютона: "Не
знаю, чем я могу казаться миру, но сам себе я кажусь только мальчиком,
играющим на морском берегу... в то время, как великий океан истины
расстилается передо мной неисследованным".
Ленинград, июнь, 1969.
По следам лоцмана Васко да Гамы
Первый учитель
Сырым темным утром 11 ноября 1932 года я спешил на первый урок
арабского языка. Полутора месяцами ранее мне удалось стать студентом
заведения с нежным именем ЛИЛИ - Ленинградский историко-лингвистиче-ский
институт. В октябре я записался на специальность "Новая история арабских
стран", ближайшую к интересовавшему меня арабскому средневековью, а в ноябре
к нам был назначен преподаватель языка - доцент Юшма-нов. Наконец-то,
наконец увидим, что за язык у этой загадочной и трудной науки -
арабистики...
Мост Строителей, по-старому Биржевой, соединяющий Петроградскую сторону
с Васильевским островом, неожиданно оказался разведенным: медлительно
скользя по черной воде, Малой Невой шел караван барж. Я бросился к Тучкову
мосту и не могу доныне понять, как не опоздал: обход велик. В аудитории,
Первой аудитории, в самом конце длинного узкого коридора, вся наша группа
была уже в сборе. Спустя несколько минут старинная дверь быстро отворилась:
вошел Николай Владимирович Юшманов.
Его внешность разочаровывала: преподаватель арабского языка являлся
воображению высоким, худощавым, бронзоволицым, с огненными глазами - так,
должно быть, выглядит каждый араб! - а Николай Владимирович имел плотную
фигуру среднего роста и пышные рыжие усы на округлом с мягкими чертами лице.
В глазах светился юмор, губы то и дело раздвигала мягкая улыбка. Идеал был
разрушен, а вместо этого на уроке с первых минут установилась
непринужденная, домашняя обстановка: мы весело следили, как Юшманов писал на
доске арабские буквы, сопровождая свои объяснения прибаутками, весело
учились узнавать эти буквы в учебнике- тоненькой хрестоматии Оде-Васильевой,
весело поправляли друг друга, когда перешли к связному чте-


9