"Станислав Шуляк. Кастрация" - читать интересную книгу автора

остановился, узнав уже теперь свою знакомую художницу, которую я недавно
никак не мог отыскать в доме.
- Ну, конечно, наш герой сегодня нарасхват, - с улыбкой говорит она
мне. Царица сумерек. Душа мышеловки. - Нам так и не удалось перемолвиться
словом, а жаль. А если серьезно, то я хотела сделать вам подарок. Я все
искала такую возможность, и вот увидела вас, увы, так поздно. Может быть,
теперь через несколько дней, если вы тогда еще захотите узнавать своих
старых друзей. Я говорю сейчас о своей новой работе... Я много думала о вас
все это время, ваше лицо, буквально, преследовало меня, ваш образ... Не
знаю, что у меня получилось. Или что получится еще...
- Если это будет скульптура, - говорю я с какой-то язвительной,
иронической дерзостью, - надеюсь, все члены у нее окажутся на месте?
Она посмотрела на меня своим дымчатым, немного рассеянным, с поволокой
привычной артистической грусти взглядом, никак не ответив на мою дерзость. -
А по-вашему, римляне или греки сами нарочно отбивали руки и ноги у своих
самых совершенных изваяний?
- Да нет, - спокойно возражаю я, - я думаю, что нарочитость это скорее
заслуга или открытие новейшего времени. - Ожидающий исполнения приговора
сочувствия. С чрезвычайным плебейством рассудочности. Сразу.
- Мой муж уже добился для меня приглашения на завтрашнюю церемонию, так
что и я буду там. Не знаю только, не обеспокоит ли это вас. И не будет ли в
тягость.
- Поздравляю вас, - серьезно говорю я, - вам действительно повезло.
Потому что, если бы вы с этим обратились ко мне, боюсь, хотя я и главный
участник завтрашнего мероприятия, я все же не смог бы для вас сделать того
же.
Мы с ней вдруг пожали руки друг другу, это у нас вышло теперь так
естественно и свободно, как будто мы так делали всегда. Хотя я отчего-то
теперь никак не могу вспомнить, как мы с ней обычно приветствовали друг
друга при встрече или прощались при расставании, не знаю, отчего.
- Я пожелаю вам сегодня спокойной ночи, - говорю я, - и без всяких
сновидений. Ведь даже самые лучшие и сладкие из них зачастую всего лишь
предвестники бедствий.
- Благодарю вас, - отвечает, - и я вам пожелаю того же... Как же это
вам удается быть таким спокойным?! - вдруг вырывается у нее.
- А я вовсе не спокоен, - отвечаю я слегка дрогнувшим голосом, -
напрасно вы так думаете. - Мгновение остаюсь довольным прозвучавшим уровнем
дрожи. Победа разорванного горла. Дитя ума-отмычки. Около ночи.
Она качает головой, глядя мне в глаза и не выпуская мою руку из своей.
- Мне только отчасти отраден тот факт, - говорит она, лениво еще медля, -
что во главе всего нашего дела стоит не кто иной как инженер Робинсон, с его
непостижимыми волевыми качествами. Я не знаю более человека, который мог бы
так же справляться с многотрудной обязанностью нашего конунга.
- До свиданья, - снова говорю я. Она кивнула мне головой и только
вскинула крепко сжатую в кулак руку, прощаясь со мной. И мужеству оставаться
в сфере благотворительности ее. В обстоятельствах новизны. Под занавес.
Я выхожу на безлюдную малоосвещенную улицу, по обеим сторонам которой в
сумерках палисадников громоздятся помпезные коттеджи, будто античные
развалины, и иду по ней в направлении на север, в сторону магистрали с
оживленным автомобильным движением. Дороги почти не замечаю, минуту спустя